— Чиф у нас с юмором… — протянул Шурка, а прозвучало: попробуй теперь проиграй.
— Отдыхать! — рявкнул боцман.
И подошла, ткнулась бортом шестерка «сто восьмого», загребными Женька и Саня Кожух, старшиной — сам командир, капитан третьего ранга Громов. Поздоровались. Говорить было не о чем.
— Внимание! Начинаю проверку комплектации! — флагманский специалист РТС капитан третьего ранга Милашкин, суровый, с грубым лицом, раскрыл красную корочку ШСК. Милашкин был нынче главным судьей гонок, и это справедливо. Шлюпку он знает, а гребет — дай бог каждому.
— …Снабжение шлюпок!.. — объявил громогласно он, поднимая и поворачивая вправо и влево голову, с таким видом, будто сообщит сейчас нечто важное и безусловно новое, — определено Регистром СССР! Регистр Союза ССР, часть четвертая, шестьдесят пятый год! — Простуженная некогда и навсегда, глотка Милашкина рычала, и в шлюпках улыбались, слушая с удовольствием: Милашкина на бригаде любили.
Список снабжения шлюпки длинен: от весел, уключин — до флага и семафорных флажков, румпеля прямого и румпеля изогнутого. Милашкин зачитывал по ШСК наименование утвари, и в шлюпках предъявляли названный предмет; помощники главного судьи проверяли. Походило на игру в лото, и если б играли в лото, то выиграл бы Раевский. Его шлюпка была укомплектована полностью. «Сто восьмой» и то отличился: в шлюпке не было якоря. В середине проверки один из помощников-судей, минер первого дивизиона, подбежал к Милашкину, зашептал на ухо.
— Раевский! — весело крикнул Милашкин. — Что с веслами намудрил?
В шлюпке глухо забубнили. «Минер-раз» фигурировал в этом ропоте как человек нехороший.
— Имею право, — сказал Раевский. Милашкин глянул в шлюпку и успокоился. «…Киса для шкиперского имущества, с мотком ниток, иглой, кусками парусины и мотком линя — одна!..» Почти никто не уловил сути его разговора с боцманом. Весла лежали, пришкертованные к бортам, упрятанные от дурного глаза. Громов осторожно заглянул через борт. Осторожно потрогал лопасть, покачал головой:
— Рискуешь, Леонид Юрьевич…
Раевский стукнул согнутым пальцем в звонкий борт шестерки Громова:
— Весной шлюпочку получили?
Громов с достоинством кашлянул: получить новую шлюпку — вещь сложная.
— Может, — сказал Раевский, — сгоняю матроса? У меня тех якорей в форпике штук восемь валяется. Пока время есть.
Громов покраснел, и гребцы его опустили глаза: якорь шлюпочный адмиралтейский весит килограммов сорок.
— Да… Леонид Юрьевич, выкрашены они у меня все… да и просохнуть не успели. — Громов нетерпеливо откинулся на заспинную доску. Показалось: заложит сейчас руля — и пойдет, расшибая волну, на одном самолюбии.
