Наконец остались всего дне пары борцов, а затем и финалисты. Они, похлопывая себя по бедрам, кружили вокруг своих секундантов.
С левой стороны находился прославленный на всю страну «исполин», а справа — молодой, совсем неизвестный борец.
Вся площадь пестрела разноцветными дэли, словно это была поляна, усеянная полевыми цветами. Зрители уже разделились: одни встали на сторону «исполина», другие же, видимо молодежь, начали громко поддерживать молодого борца.
Секунданты левого и правого крыла стали рядом и взялись за пояса. Пританцовывающие перед ними борцы, как бы преграждая им путь, поклонились, и секунданты тут же чинно подняли свои четырехугольные головные уборы. Настала пора борцам выходить в круг. Забегали и засуетились местные и иностранные корреспонденты, фотографы.
Зрителей было столько, что многие могли наблюдать за борьбой только сидя на коне, прямо из седла. Взволнованный Жамьян, расталкивая других всадников, попытался на своем скакуне пробраться поближе к борцовскому кругу. На финальную схватку очень хотелось посмотреть и Цокзолу: стоя на стременах, он так и застыл с раскрытым ртом.
Оба борца, изображая полет мифической птицы хангаруды, выбежали на площадку; секунданты тут же упали на колени. Впечатление было такое, будто два силача с силой потянули за собой привязанных невидимыми веревками секундантов, отчего те и повалились. Глядя на этот странный ритуал, Цокзол оторопел.
— Вот здорово! — вырвалось у Жамьяна.
Борцы приблизились друг к другу и застыли, затем, подзадоривая друг друга, вскинули руки и через какой-то миг схватились.
Комментатор старался рассказать зрителям все, что он знал о борцах, об их приемах, перемежая это разными смешными историями. Зрители в таких случаях отвечали одобрительным ревом. Схватка становилась все более жаркой, и шум среди зрителей был такой, точно они, разделившись на две группы, тоже вступили в борьбу.
«Исполин» все время пытался поднять своего молодого противника, воспользовавшись его кажущимися беспечностью и невниманием. Он уже успел схватить его за одну ногу, а тот вел себя так, будто ничего особенного и не произошло: ничем не выдавая своих намерений, поскакал немного на одной ноге и вдруг молниеносным движением перебросил «исполина» через бедро. Тот свалился на спину.
Раздались аплодисменты, и все потонуло в оглушительном реве и свисте. Цокзолу почему-то стало жаль «исполина», он сейчас сам готов был выбежать в круг и свалить его противника. Тут он почувствовал боль в руках и, заметив свои намертво зажатые кулаки, украдкой огляделся и разжал их.
