— А ты забыл свое обещание? Говорил же, что когда вырастешь, то женишься на мне. Говорил?! Если сейчас же не возьмешь меня на руки, я за тебя замуж не выйду…
Дамдину ничего не оставалось, как подчиняться ей. Иногда он и впрямь начинал верить, что они когда-то поженятся, и даже беспокоился, как бы она не вышла замуж за другого.
Сейчас же совсем другое дело. Дамдин старался забыть все, что было связано с ней, считая себя недостойным ее. Он никак не может представить себя рядом с этой образованной, в его понимании, красавицей. «Ну зачем человеку взрослеть? Оставаться бы все время ребенком, тогда и счастье никогда не покидало бы тебя», — думал Дамдин.
Караванщики преодолели уже много холмов и возвышенностей. Улдзийма, видимо утомившись, крикнула:
— Дамдин! Ты не хочешь чая? Выпей-ка холодненького!
— Да-да!.. — согласился тот, но потом вдруг отрезал: — Нет, я, пожалуй, повременю…
— Какой же ты все-таки черствый, Дамдин, — бросила она и замолчала.
Улдзийму мучила жажда, и ей очень хотелось, чтобы Дамдин составил ей компанию, но тот отказался. Этого она не ожидала.
Остановив верблюда, она достала флягу из стеганого войлочного мешочка, подвешенного к переднему горбу верблюда, и стала пить холодный чай. До чего же приятно. Она готова была опорожнить всю флягу, но усталость тотчас как будто рукой сняло, и в глазах девушки снова появился блеск. Верблюд тронулся. Дороге, казалось Улдзийме, никогда не будет конца. Каждый раз, поднимаясь на какой-нибудь холм, она пристально вглядывалась вперед в надежде наконец-то увидеть город, но его и в помине не было. Не меньше Улдзиймы мечтал об этом и Дамдин. «По сравнению с городом доехать до аймака — сущий пустяк. Значит, верно говорят, что до города очень далеко», — думал он.
До полудня они преодолели долину, густо заросшую кустарником. Теперь надо было подниматься на гору Адацаг. Здесь-то их и нагнали Цокзол с Жамьяном. Они частенько отставали от каравана, заезжая в близлежащие айлы, чтобы попить кумыса. Они сразу же подъехали к Дамдину и стали помогать подгонять овец, которые сгрудились и не хотели идти.
— Наверное, тебя жажда замучила, — сказал Цокзол и добавил: — Сейчас устроим привал.
Жамьян же подъехал к Улдзийме и, протягивая ей арул, сказал:
— Пить очень хочется? Возьми, доченька! Говорят, он при жаре хорошо помогает…
Дамдину было неприятно слушать елейный, какой-то приторный голос Жамьяна, и он отвернулся.
Привала ждали все, но, пожалуй, больше всех Дамдин. Ему даже чая не хотелось: лишь бы остановиться, побыстрее соорудить себе что-нибудь вроде навеса и лечь в тени поспать.
