Русские супергерои | страница 23
Но дожить в таком ритме до 77 лет и умереть в разгар новой мировой чумы – это тоже круто!
Покойся с миром, Эдичка! Ты тот редкий безбожник, за упокой которого могут помолиться православные.
Владимир Маяковский. Ваше слово, товарищ маузер!
Все русские знают и обожают рваный ритм поэзии футуриста Маяковского. Но у него и проза просто фантастическая!
Сейчас бы Владимир Владимирович был королем Фейсбука и Телеграма.
Пока его современники раскатывали одну вялую мысль на толстый роман, Маяковский красочно, сочно и четко излагал свое мнение или впечатление на одной-двух страницах.
Обязательно прочитайте его дневниковые заметки о турах по Европе, Мексике, Штатах. В принципе, очень емко и актуально.
Понятно, что Штаты он клеймит царством наживы и чистогана, где все измеряется долларом (ничего не изменилось сегодня), но, с другой стороны, восхищается мощным развитием индустрии, размахом строительства, небоскребами.
Жалеет немцев, которые, проиграв Первую мировую, терпят издевательства победителей-французов и живут впроголодь, когда доллар стоит миллионы дойчемарок.
Уважает гостеприимность мексиканцев, но шутит над их безалаберностью.
Смешно коверкает географические названия: Мангеттен, Вера-Круц.
Гигант, конечно!
Кстати, все мы наслышаны о Лиле Брик, а ведь, возможно, подлинной любовью Маяковского была Элли Джонс, русская немка Лиза Зиберт, с которой он познакомился в Америке. Там они были счастливы и неразлучны, в 1926 году Зиберт родила Маяковскому дочь, которую тоже назвали Элли (Еленой). Последний раз поэт увидел обеих Элли в 1928 году в Ницце. А Элли Маяковская скончалась в 1985 году.
Так он писал дочери и любимой в Америку:
«Две милые мои Элли. Я по вам уже соскучился. Мечтаю приехать к вам. Напишите, пожалуйста, быстро-быстро. Целую вам все восемь лап…»
В некрологе на смерть Блока он идеально выразил суть Октябрьской революции.
В первые дни революции Маяковский увидел сгорбленную фигуру в солдатской шинели, которая грелась у костра рядом с Зимним. Это был вернувшийся с войны Блок.
На фронт из всех русских поэтов Серебряного века ушел только он, Гумилев, Лившиц и Вертинский медбратом.
Правда, Блок, в отличие от Лившица и Гумилева, не воевал. Семь месяцев был писарем, строил окопы и блиндажи, читал стихи солдатам и офицерам. Впрочем, и это поступок для поэта 36 лет, не державшего в руке ничего, кроме пера, и привычного к роскоши литературных салонов, а не окопным вшам.
Маяковский и Блок вместе дошли до Детского подъезда.
