Два мальчика оказались на месте. Старший над носильщиками отловил их для меня, и мы заключили сделку: я покупаю бутерброды – по два на каждого, – бананы, мороженое и шипучку, мы отходим под дерево, едим, пьем и веселимся при условии, что они не ждут от меня оплаты потерянного времени. Они согласились, и мы запаслись провизией в буфете и подыскали подходящее дерево.
Один из них, тощий и бледный паренек с каштановыми волосами, носил сумку Мануэля Кимболла, другой – Питера Оливера Барстоу. Этот второй был низеньким и толстым, с живыми карими глазками и множеством веснушек. Звали его Майк Аллен. Мы устроились под деревом, и, прежде чем начать трапезу, он заявил:
– Знаете, мистер, а ведь нам и не платят.
– Ты хочешь сказать, вы работаете за просто так?
– Нам платят только за то время, когда мы на круге. Мы совсем не теряем времени. У нас все равно не было бы партий до окончания обеда.
– Да что ты говоришь! Ты чертовски честен, даже слишком. Если не поостережешься, работать тебе в банке. Ешь давай свой бутерброд.
Пока мы жевали, я перешел к четверке Барстоу. По тому, как мальчики отбарабанили всю историю, было несложно догадаться, что они повторяли ее не меньше тысячи раз: Андерсону, Корбетту и, конечно же, другим носильщикам, родным и друзьям во дворе. Они ни разу не запнулись, у них был готов ответ на все, до мельчайших подробностей, и потому я почти распростился с надеждой выудить из них что-нибудь новенькое. Они рисовали эту картину уже столько раз, что теперь могли изобразить ее с закрытыми глазами. Не то чтобы я ожидал чего-нибудь эдакого, просто, работая на Вульфа, давным-давно усвоил, что монетка обычно закатывается в самый темный угол. Я не услышал ничего, что существенно расходилось бы с историями Ларри Барстоу и Мануэля Кимболла. Когда бутерброды и прочее угощение закончились, я понял, что бледный и худой мальчик выдоен досуха, и отправил его назад к начальнику. Толстяка Майка я чуток придержал под деревом. Была в нем некая сметливость, он мог кое-что заметить. Например, как вел себя доктор Брэдфорд, когда достиг места трагедии у четвертой лунки. Но и здесь мне не перепало ни крошки. Малый лишь припомнил, что доктор совсем запыхался, когда подбежал к остальным, а когда поднялся после осмотра Барстоу, был хоть и бледен, но спокоен.
Я спросил насчет сумки для клюшек. На сей счет у него не имелось ни малейших сомнений: он совершенно точно положил ее в автомобиль Барстоу спереди, прислонив к водительскому сиденью.
