Кимболл покачал головой, однако не встал, а, наоборот, поудобнее устроился в кресле. И по-прежнему не выказывал тревоги – только заинтересованность.
– Вы хороший оратор, мистер Вульф, – ответил он. – Не думаю, что вы будете мне полезны, поскольку, кажется, питаете слабость к байкам, как и полиция, но оратор вы хороший.
– Благодарю. Вы цените красноречие?
Кимболл кивнул:
– Мне нравится все хорошее. Хорошая речь, хорошая торговля, хорошие манеры, хорошая жизнь. Не богатая, заметьте, а хорошая. Я сам мечтал о такой и склонен думать, что все остальные также стремятся к этому. Понятно, что не всем она удается, но, уверен, все хотя бы пытаются. Я размышлял об этом в машине, пока ехал сюда с вашим человеком. Я вовсе не говорю, что рассказанная им история не произвела на меня впечатления. Произвела, конечно же. Когда я сказал ему, что это вздор, я говорил серьезно, да и сейчас не шучу, но все-таки она заставила меня задуматься. А что, если кто-то пытался меня убить? Кто бы это мог быть?
Он умолк, и Вульф пробормотал:
– Ну и кто бы это мог быть?
– Никто, – твердо ответил Кимболл.
Если и он, как Барстоу, такой же душка, что его и комар не укусит, подумал я, то с меня довольно.
Вульф заметил:
– Я знавал человека, который убил двоих, потому что его обошли в сделке с лошадьми.
Кимболл рассмеялся:
– Хорошо, что он не занимался зерном. Если бы его способ сбивать цену был в широком ходу, то меня убили бы не единожды, а миллион раз. Я хороший торговец, и это единственное, чем я горжусь. И я люблю пшеницу. А вы, конечно же, любите байки и ушлых убийц. Оно и правильно, ведь это ваш бизнес. Но я люблю пшеницу. Вам известно, что в настоящий момент мировые запасы пшеницы составляют семьсот миллионов бушелей? И я знаю, где в данную минуту находится каждый бушель. Каждый.
– Сотня или около того, вероятно, принадлежит вам.
– Нет, ни одного. Я пока вне игры. Вернусь к ней завтра или на следующей неделе. Но, как уже было сказано, я хороший торговец. Я брал верх во множестве сделок, но никто не жалуется, потому что я соблюдаю правила. Об этом я и думал по дороге сюда. Мне неизвестны все подробности дела Барстоу – только то, что я прочел в газетах. Насколько я понимаю, драйвер, приспособленный для убийства, так и не нашли. И я не верю, что он вообще когда-либо существовал. Но если его вдруг отыщут, мне будет трудно поверить – хоть я и одалживал свою клюшку Барстоу на стартовой площадке, – будто кто-то предназначал его для меня. Я соблюдаю правила и всегда играл честно, и в бизнесе, и в частной жизни.
