Как выглядит Джона, я не знаю. Мне удалось отыскать его только на «Фейсбуке» – там у него на аватарке изображение ДНК и всего семь друзей. Я в их число не вхожу, поскольку мое приглашение он так и не принял. В чате он в основном только ноет и жалуется, злясь из-за поездки на Чаячий остров куда больше нашего. Пока Томас выруливает с парковки, я отвлекаюсь, листая вчерашнее обсуждение.
Джона: Что за бред! Я вообще должен был ехать летом в лагерь.
Милли: Ты что, вожатый?
Джона: Не в такой лагерь, в научный. Туда очень сложно попасть, конкурс огромный, а теперь придется отказаться!
Джона: И чего ради? Чтобы за гроши драить туалеты, работая на женщину, которая ненавидит наших родителей и нас, скорее всего, тоже.
Обри: Мы не будем драить туалеты. Ты что, не читал письмо Эдварда?
Джона: Кого?
Обри: Эдварда Франклина. Координатора по найму временных работников. Там куча вакансий, есть из чего выбрать. Я, например, буду спасателем.
Джона: Прямо завидки берут.
Милли: Обязательно быть таким придурком?
Милли: И кто вообще так говорит? Тебе что, 80?
Потом они препирались еще минут десять. Я не вмешивалась. Конфронтация – это не мое.
Последний раз я видела кого-то из родственников по линии Стори вскоре после переезда в Орегон. Тогда к нам вдруг заявился на выходные самый младший из братьев отца, дядя Арчер. Своих детей у него нет, но немедленно по прибытии он плюхнулся рядом со мной на пол и с видом знатока принялся помогать мне строить город из «Лего». Через пару часов дядюшку стошнило в коробку с игрушками – до меня только недавно дошло, что он все это время был просто пьян.
Папа, когда он еще время от времени о них рассказывал, называл себя с братьями и сестрой «четырьмя А». Адам, Андерс, Аллисон и Арчер, все погодки. У каждого в семье было свое амплуа: Адам – многообещающий спортсмен, Андерс – блистательный оригинал, Аллисон – сдержанная красавица, Арчер – очаровательный проказник.
Дядя Андерс, отец Джоны, единственный из всех не унаследовал семейной красоты. На старых фотографиях он невысокий, тощий, с грубыми чертами лица, косыми стрелками бровей и вечно искривленными в ухмылке тонкими губами. Когда я читаю, что пишет Джона, то представляю его себе таким же.
Я собираюсь уже убрать телефон, когда выскакивает новое сообщение от Милли – личное, только для меня. Это первый раз, до этого мы общались только втроем в чате.
«Обри, хочу спросить: только мне кажется, что Джона полный козел?»
