валъде фраудулентер. (Valde fraudulenter — очень коварно)
Он платье стал с меня срывать
валъде индецентер, (Valde indecenter — очень непристойно)
мне ручки белые ломать
мультум виолентер. (Multum violenter — очень грубо)
Потом он молвил: "Посмотри!
Немус эст ремотум! (Nemus est remotum! — Роща ведь в сторонке!)
Все у меня горит внутри!"
Планкси эт хок тотум. (Planxi et hoc totum — я плакала и все прочее)
"Пойдем под липу поскорей
нон прокул а виа. (Non procul a via — недалеко от дороги)
Моя свирель висит на ней,
тимпанум кум лира!" (Tympanum cum lira — тимпан и лира)
Пришли мы к дереву тому,
диксит: седеамус! (Dixit: sedeamus! — Он сказал: давай сядем!)
Гляжу: не терпится ему.
Лудум фациамус! (Ludum faciamus! — Давай поиграем!)
Тут он склонился надо мной
нон абскве тиморе. (Non absque timore — не без робости)
"Тебя я сделаю женой…"
Дульцис эст кум ope! (Dulcis est cum ore — он сладкоречив)
Он мне сорочку снять помог,
корпоре детекта, (Corpore detecta — обнажив тело)
и стал мне взламывать замок,
куспиде эректа. (Cuspide erecta — подняв копье)
Вонзилось в жертву копьецо,
бене венебатур! (Bene venebatur — хорошо поохотился)
И надо мной — его лицо:
лудус комплеатур! (Ludus compleatur! — Да свершится игра!)
Царский дворец Вавель прекрасен, и, что еще важнее, удобен. Здраво поделен на парадную, официальную, деловую и жилую часть. Но я повел своих офицеров через Парадный Вход. Знакомый кавалергард только хмыкнул. Заодно высказал претензии. Про то что, Саша, не чужие ведь люди. Мог бы взять с собой в поход пару ребят нашего полка. Пришлось извиняться. Причем делал я это искренне. И вправду, не подумал. Бесстрашные мореходы Берг, Неверов и Баскес слегка взбледнули, придавленные великолепием. А величественные лакеи, снующие там-сям, и вовсе повергли ребят в трепет. Я решил, что им полезно проникнуться. Я-то здесь не впервые и вполне свыкся.
Мое возвращение из странствий домой выглядело скучно. Вечером к ресторану подъехала коляска, из неё вылезло четыре человека. Молча прошли через отдельный вход в жилые помещения. Отец появился за полночь. Поэтому, даже толком посидеть вышло только на следующий день. Это обычная история всех долгих и героических путешествий. Возвращаешься домой, ожидая, что там все по-другому. А там не то что все по старому, но и никто не заметил твоего отсутствия.
С другой стороны, в нашем случае это и к лучшему. Чествования в Триесте утомили. Было ощущение, что все светские курицы поставили себе целью затащить кого ни будь из офицеров в постель. Мне это быстро надоело. Да и парням тоже.
