– Если не скажешь, где она, мне нет смысла оставлять тебя в живых, – заявляю я. – Убью тебя прямо здесь, в этой комнате. Твои люди найдут тело только утром.
Вордан ухмыльнулся:
– Я нужен тебе живым, Алоса, иначе я был бы уже мертв.
– Не заставляй меня повторять вопрос, или я начну петь, – предупреждаю я. – Что мне следует заставить тебя сделать в первую очередь? Сломать себе ноги? Рисовать картины на стенах собственной кровью?
Он сглатывает ком в горле.
– Моих людей больше, чем твоих. Я никуда не собираюсь, так что пение принесет тебе мало пользы. При условии, что ты можешь контролировать одновременно только троих.
– Твои люди не смогут сражаться, сладко посапывая в своих постелях. Мои девочки уже запирают их комнаты.
Его глаза сужаются.
– Жаль, что ты не заметил моего шпиона в своих рядах, потому что она поменяла все замки. Да-да, теперь они запираются снаружи.
– Мои стражники наготове. Они…
– Все твои стражники мертвы. Четверо на этой крыше. Пятеро на улице. Трое на крышах мясника, кожевника и магазина.
Вордан так широко открывает рот от изумления, что я вижу его зубы.
– Шесть, – говорит он.
Мое дыхание на мгновение останавливается.
– На улице стояло шестеро, – уточняет он.
Что? Нет. Мы бы знали…
Колокол звонит так громко, что скоро разбудит весь город.
Я ругаюсь себе под нос.
– Маленький мальчик, – говорю я, как раз когда Вордан лезет под подушку. За кинжалом, который я уже забрала. – Пора уходить, Соринда.
«Вставай», – обращаюсь я к Вордану. Эта команда произнесена не обычным голосом. Я пою, вкладывая в слова магию, переданную мне матерью-сиреной.
У всех мужчин, которые слышат мое пение, нет другого выбора, кроме как повиноваться.
Вордан сразу же садится в кровати, опускает ноги на пол.
«Где карта?»
Его рука тянется к горлу и вытаскивает кожаный шнурок, спрятанный под рубашкой. На конце – стеклянный флакон, закупоренный пробкой размером с мой большой палец. Внутри свернут последний кусочек карты. С его помощью мы с отцом наконец отправимся на остров сирен и заберем их сокровища.
Тело, уже наполненное песней, обостряет мои чувства. Я слышу, как внизу двигаются мужчины, как они натягивают ботинки и бегут к своим дверям.
Я тяну за пузырек, висящий на шее Вордана. Шнур обрывается, и я кладу ожерелье в карман моего корсета из черного дерева.
Я заставляю Вордана выйти первым. Он, конечно, босиком и одет только в свободную фланелевую рубашку и хлопчатобумажные брюки. Только вот человек, который запер меня в клетке, недостоин такой роскоши, как обувь и пальто.
