. Показателем возросшего экономического влияния халифата является превращение арабского золотого дирхема в своеобразный эталон для денежно-весовых систем Восточной и Северной Европы
[150].
Около 759/60 г. эмир аббасидской провинции Арминия (Армения) женился на дочери хазарского кагана. Установление мира между Хазарией и халифатом открыло дорогу арабской монете из земель халифата через Закавказье и земли хазар в Восточную Европу[151]. С этим серебряным потоком и повстречались пришельцы с Севера. В силу этих обстоятельств уже с рубежа VIII–IX вв. начинает активно действовать Волжский торговый путь.
Как показывают современные исследования, из Ладожского озера, которое соединяется с Финским заливом Невой, до Волги можно было пройти тремя путями — Мариинской (Свирь — Вытегра — Ковжа — Шексна), Тихвинской (Сясь — Тихвинка — Соминка — Чагода — Молога) или Вышневолоцкой (Волхов — Мета — Цна — Тверца) транспортной системой[152]. Именно последняя оказалась наиболее активно используемой скандинавскими мореплавателями, чтобы проникнуть на Волгу[153], а оттуда на Каспий, являвшийся своеобразными торговыми воротами Арабского Востока. По этому маршруту и устремилось на Европейский Север арабское серебро, оседая на берегах Волжского пути в виде многочисленных кладов.
Балтийско-Волжский торговый путь становится основной магистралью транзитной международной торговли. Это обстоятельство дает возможность Е.А. Мельниковой утверждать, что «в жизни Северо-Запада Восточной Европы IX в. с отчетливостью вырисовывается главенствующая роль Балтийско-Волжского торгового пути». Именно он, по мнению исследовательницы, стал одним из главных факторов, определивших процессы политогенеза в Восточной Европе[154].
Против указанного тезиса активно выступает В.В. Пузанов. Он полагает, что «ошибочно… преувеличивать роль внешней торговли и недооценивать роль войны в жизни народов Скандинавии и Восточной Европы». Как полагает историк, «более важная, самостоятельная и универсальная роль в интеграционных процессах в Восточной Европе… принадлежала войне»[155].
На мой взгляд, сформулированные выше точки зрения во многом не противоречат, а дополняют друг друга. Действительно, провести четкую грань между торгово-посреднической деятельностью и военно-грабительскими операциями для раннего Средневековья нет никакой возможности. С одной стороны, те сверхдоходы, которые приносила международная торговля, издревле становились предметом ожесточенного военно-политического соперничества. Это соперничество велось за контроль над территориями, по которым пролегали транзитные торговые пути. С другой стороны, активная военная деятельность скандинавов по проториванию путей в страны Ближнего и Среднего Востока вызывала к жизни союзы между населением зарождающихся славянских вождеств и дружинами скандинавских конунгов.
