Жалость, милосердие, христианская добродетель? Все это выскреб из нее Бээр-Шахат. Для Хетт Шена была фигурой мирового масштаба, частью той стаи, которая приняла ее к себе, дала пристанище и обогрела. А что сделали другие люди, когда Могильная яма разверзла перед ней свою страшную пасть? Ничего. И оттого их разделило небо — и тысячи километров холодной земли.
— Папа сейчас придет, — сказала она мальчику. — Чаю?
Когда приехала полиция, она все так же убаюкивала маленькую дочь. Девочка спала в объятьях несовершеннолетней матери. Леденящие душу вопли отца и дедушки, поставившие на уши всех соседей по этажу, не потревожили ее сон.
В соседней комнате стражам порядка открылась жуткая картина убийства. На кровати среди скомканных, залитых кровью простыней распростерся мертвый человек. Кто-то с такой яростью исполосовал его горло и грудь, что на них не осталось живого места. Под кроватью нашли орудие убийцы: опасную бритву. Красные следы вели к окну и там же обрывались, как будто преступник улетел на крыльях ночи, сделав свое черное дело. Покойника отправили на экспертизу. Чуть позднее приехал детектив.
— Что тут произошло? — спросил он девушку. От него не укрылось, что в этом доме она подвергалась не лучшему обращению. Он собирался допросить ее и снять отпечатки пальцев, однако вряд ли она могла совершить это преступление. — Вы что-нибудь знаете?
Она с трудом оторвала взгляд от спящей малышки. Ее левый глаз не открывался из-за отека, на красиво изогнутых, точно завитых ресницах запеклась кровь. Детектив присел на корточки, и девушка разлепила губы:
— Ангел приходил ко мне.
— Ангел?
— Да, — и на ее устах забрезжила улыбка, — кровавый ангел.
Утром обеспокоенная мать заглянула в комнату Трис. Раньше дочь всегда встречала ее с работы. Было около половины восьмого, но Трис с головой укрылась одеялом и, похоже, не собиралась вставать в университет.
— Трис?
Мать стояла в дверях, до сих пор не сняв пальто: измотанная после ночной смены, на усталом лице глубже обозначились морщины, под глазами залегли тени. Трис отреагировала недовольно и резко, что было совсем не в ее характере:
— Сейчас встаю.
Пока на кухне шумел чайник, Трис прошлепала в ванную и брызнула в лицо холодной водой. Она всю ночь проплакала в подушку и выглядела кошмарно. Опухшие веки ничем не скроешь. Может, воспользоваться косметикой? Ее взгляд метнулся к блестящей коробочке с тенями, подаренными ей школьной подругой на минувший день рожденья. Они уже который месяц пылились перед зеркалом. Нет, решила Трис, это вызовет еще больше подозрений. Она красилась разве что на выпускной в прошлом году.
