Потом Золотухин зафиксирует в своем дневнике: «24 июля («проклятая дата!» — Ю.С!) был у Высоцкого с Мариной. Володя два дня лежал в Склифосовского. Горлом кровь хлынула. Марина позвонила Баделяну. «Скорая» приехала через час и везти не хотела: боялись, что умрет в дороге. Володя лежал без сознания, на иглах, уколах. Думали: прободение желудка, тогда конец. Но, слава богу, обошлось. Говорят, лопнул какой-то сосуд. Будто литр крови потерял, и долили ему чужой… Он чувствовал себя «прекрасно»… но говорил шепотом, чтоб не услыхала Марина… Володя… в белых штанах с широким поясом, в белой, под горлом, водолазке и неимоверной замшевой куртке. «Марина на мне…» — «Моя кожа на нем…»[203]
Несмотря на все эти и прочие проблемы, она считала самым счастливым периодом в своей жизни, «конечно, жизнь с Володей. Хотя она была трагичной, но такой интересной! И не только потому, что мы так любили друг друга, но и в искусстве. Володя мне так много дал и открыл, а благодаря мне он увидел мир…»[204]
На последнем она особенно настаивала. «Может быть, нескромно это сказать, что он из-за меня многое приобрел, я могла ему открыть какой-то мир, который он, конечно, не мог бы открыть без меня… Он умер бы раньше, конечно, если бы мы не вместе жили. Это сыграло абсолютную роль…»[205]
Марине Влади, обладавшей природным женским чутьем, удалось точно угадать неизбывную тягу Владимира Семеновича к странствиям и перемене мест. Отвечая на вопрос «Ваше представление о счастье?», он говорил: «Счастье — это путешествие, необязательно из мира в мир. Это путешествие может быть в душу другого человека… И не одному, а с человеком, которого ты любишь. Может быть, какие-то поездки, но вдвоем с человеком, которого ты любишь, мнением которого ты дорожишь…»[206]
Когда Марина говорила о том, что не помогала Высоцкому писать, она напрасно скромничала. Без нее не родились бы у поэта прекрасные стихи: «Нет рядом никого, как ни дыши…», «Это время глядело единственной женщиной рядом…», «Не сравнил бы я любую с тобой. Хоть казни меня, расстреливай. Посмотри, как я любуюсь тобой, как Мадонной Рафаэлевой!..», «Кровиночка моя и половинка!.,», «Я жду письма… Мне все про тебя интересно…», «Люблю тебя сейчас, не тайно — напоказ!..»
Именно Влади мы обязаны тем, что узнали Льюиса Кэррола в интерпретации Высоцкого. Поэт и знать не знал ничего про Алису, и когда ему предложили принять участие в создании дискоспектакля, он искренне удивился: «При чем тут я?..»
