В летние дни не было для Макара Блина приятнее звука, чем крик Кито, пронзительный тарзаний крик:
— Иу-го-го! Пошла малина-а-а-а! Пошла мали-на-а-а-а!
Кито кричал, конечно, по просьбе садовода, приглашая в сад все целаможное, значит мало-мальски способное к труду, население.
— Иу-го-го! Пошла малина-а-а-а! Пошла малина-а-а-а!
Для председателя этот крик был равнозначен возгласу «Вижу землю!» впередсмотрящего. После кораблекрушения и долгих дней океанского отчаяния вдруг: «Вижу землю!» Малина на районном базаре раскупалась нарасхват. И хоть Макар Блин ни разу не терпел кораблекрушения и вообще моря за свою жизнь в глаза не видел, но при вопле Кито «Пошла малина!» высовывался из окна правления, прикладывал ладонь козырьком к глазам, будто и на самом деле думал рассмотреть спасительный клочок суши. Ему хотелось выскочить, помчаться вслед за Кито по деревне и вот так, по-тарзаньи, громыхать: «Пошла малина-а-а-а!» Но он был председателем, головой колхоза, и не мог позволить себе такой мальчишеской роскоши, хотя один раз все-таки, в прошлом году, помог китовскому голосу: «Ио-го-го!», чем немало озадачил счетоводов и всех находившихся в этот час в правлении.
— Иу-го-го! Пошла малина-а-а-а! Малина пошла-а-а-а! — вопил в это веселое ведреное утро Кито.
Председатель встал из-за стола, подошел к счетоводу, как-то ловко и звучно, ни слова не говоря, перекинул несколько костяшек на счетах, одернул застиранную добела армейскую гимнастерку, распахнул настежь створки окна, выходящего на деревенскую улицу, и встал перед окном, торжественно и величаво. Потом вернулся к столу счетовода, перекинул еще несколько костяшек и, взяв счеты под мышку, сказал:
— Я — на передовую!
Передовой в этот день председатель считал сад, его малиновые делянки. И коль он сказал так, то все в правлении знали, что первая пестерюшка будет наполнена самим председателем. Не стеснялся голова пройти первый закос, встать к молотилке с первым снопом, провести на тракторе первую борозду, подобрать первое ведро картошки, срезать первый кочан капусты и даже вот так, словно малый или старушка, взять пестерюшку и набрать ее первой ягодой. Уполномоченные из района хмыкали: «Неавторитетно!», друзья-председатели пожимали плечами: «Зачем?» А черемховцы привыкли. Привыкли к тому, что их голова говорит вот так: «Я — на передовую» — и первым начинает крестьянскую работу, будь то рубка дров или сбор парниковых огурцов. Острословы чесали языки: «Наш голова по всем статьям — голова, а не продолжение шеи!»
