— Султан, да и только!
— Еще бы тюрбан на голову — и председателем колхоза в Персию!
— Александр Македонский!
Но выступившая из толпы Катерина быстро охладила весельчаков:
— Ты, Макар, куда наших робятишек оттартал?
— Что за вопрос? В лагерь, под горн и знамя, — сказал председатель, немного стесняясь своего необычного домашнего вида.
— Ты, Макар, кому их передал? Как фамилия человека, принявшего наших кровинок? — наступала Катерина.
— Дак ведь, бабы-женщины, че случилось-то? — спросил председатель.
— А то, что не было и нет наших робят под горном. Настена, скажи!
— Не было и нет, — сказала Настена и заплакала.
Народ притих. Исчезли улыбки с веселых лиц. Вот те раз, такого еще не бывало, чтобы ребятня бесследно пропала. Бывало, теряли там одного-двух, но чтобы всю «арду» сразу…
И Макар Блин проговорил тихо, признаваясь в оплошности:
— Дак ведь, бабы-женщины, они в прошлый раз сказали: «Ты, — грит, — по своим делам езжай, а мы через лавы своим ходом…»
Упоминание о реке было искрой в бочку бензина. Летом боялись двух страстей: реки да огня.
— Ухайдокал, выходит, наших робят! — грозно сказала Катерина.
Катерина вывернула из прясла кол и пошла на председателя. Тот не на шутку струхнул, попятился, потом сделал резкий отступ в сторону и ко времени. Кол Катерины надвое разломил перильца крыльца.
От повторного замаха спас Макара Блина появившийся у председательского дома Астахов.
— Что за шум, а драки нет? — спросил он, подойдя к жужжащей, будто растревоженный улей, толпе.
— Будет щас и драка! — пообещала Катерина, пытаясь сделать второй заход на председательское крыльцо.
— Катя, да ты что?
— А че? — спросила Катерина с вызовом. Показала на Макара Блина. — Робятишек наших оттартал, сам не знает куда…
— В лагерь, по идее, под горн и флаг, — слабо защищался голова.
— Нету, тебе говорят, их под горном и флагом! — еще сильнее взъелась Шамина. — Настена проверила!
— По идее, там должны быть… — тростил одно и то же председатель.
— Вот я тебе щас хлопну колом «по идее», так сразу вспомнишь, куда наших кровинок отвез!
Ее остановил Астахов.
— В саду ваши кровинки, — сказал Семен Никитич.
— На самом деле, робятишки в саду?
— Ране почему не сказал?
— Так задумали. Не хотели Макара Дмитрича обижать — из-за путевок в лагерь он не один порог оббил, — пояснил садовод суть нехитрой задумки, — Сами ребята так решили…
— Макарушка, прости ради Христа, — сказала Катерина. — Пообидела я тебя и словом, и… — она взглянула на увесистый дрын, — …и делом, чуть бы…
