— А че тогда сделаете? — задал Витька вопрос с подвохом.
— Поживем — увидим, — ответил Астахов.
Так они и переходили из колка в колок до самых сумерек.
И лишь когда над раззеленившимися первыми всходами полями чутким материнским сном прилегла ночь, а колки стали похожи на лодки, встывшие в весенний лед, они вышли на большак и зашагали по теплой, еще не успевшей остыть от полдневного жара дороге к Черемховке, казавшейся в сизой полутьме удивительно четкой, как отвал первой борозды на свежеубранном пшеничном поле.
Невидимые в темноте, с шумом пролетели и плюхнулись на озерко утки. Начала отсчет гадалка-кукушка. Настойчиво запросил коростель: «корррки-три, коррки-три».
Дорога была пустынна. Только где-то впереди скрипела подвода, пыль от нее лениво стекала в неглубокие кюветы.
Они не говорили. И не надо было слов, чтобы не спугнуть очарования первой летней ночи, когда в воздухе надолго виснут безмолвные звуки отшумевшего дня, остаются в памяти и яркие краски дневной поры. И звуки, и краски можно снова увидеть, если закрыть глаза, настолько они осязаемы. Летняя ночь совсем не ночь. Это необъяснимое состояние природы, когда кажется, будто день не ушел, а всего лишь присел на короткий миг за горизонтом. И может он появиться не только с востока, а с любой стороны, даже с залитого бузиновым отваром запада; и ничего удивительного в этом не будет.
В душе Витьки впервые защемило, как-то радостно и непонятно тревожно. Это чувство ему раньше было неведомо, хотя, наверное, оно и существовало в каком-то дальнем-дальнем тайничке, куда и для самого себя вход был закрыт. Может быть, ощутимей оно стало потому, что появилась, кроме обыкновенной ребячьей радости удивления, тревожная ответственность за все: за эти пресно пахнущие всходами поля, за дегтярную строку деревни, за подводу, скрипящую впереди, за утиную чернеть, опустившуюся на воду, за стекающую в кюветы пыль, за каждую песчинку и каждый листик на своей земле.
— Скоро каникулы, — сказал Астахов. — Приглашаю тебя с друзьями в садовую бригаду.
— Нас в сад?! — удивился Витька. — Да спокойнее кошку пригласить охранять сметану, чем нас в садовую бригаду. Старушки безопаснее.
— А я приглашаю вас, — повторил Астахов. — Старушкам дело тоже найдется.
Витька согласился не сразу. Некоторое время раздумывал.
— Ладно. Только после распашки картошки. Спокон веков заведено, что картошку распахиваем мы, мальцы. Большаки для этой работы тяжелы.
— Согласен. А когда начнется она, эта распашка?
