Марь-Васишна беспокойно завозилась на стуле:
— Нашто вызвали?! Байки слушать… А то квашонка на печи стоит неподмешанная и молоко может скиснуть…
Попробовала моргнуть Серафиме — пора, мол, иди последи за квашней и молоком… Варенец успеть бы сварить — завтра базарный день, но Серафима не смотрела на мать, сидела безучастная ко всему происходящему, будто больная.
Разговор в «столовой» шел своим чередом. Непонятный ей, Марь-Васишне, разговор.
Марь-Васишна хотела было встать, но Макар Блин, сидевший к ней спиной, остановил:
— Сидите, Марья Васильевна, сидите.
— Наак, начинай, Макар Дмитрии, к чему тогда нарядил… Мне не от простой поры сидеть, дел по дому множима…
— Начнем, не беспокойтесь. А пока посидите послушайте.
— Не слыхала я вашу бурохвостину!
— Бурохвостина не бурохвостина, а к вам тоже имеет отношение.
— Это с какой же стороны?
— А вот подумайте. Не поймете, я подскажу. А сейчас и в самом деле пора… заканчивать. Час поздний, день завтра рабочий.
— Кончать?! — Марь-Васишна не могла скрыть радость в голосе. — А я вот и справки заготовила. Приклейте к делу.
— К делу можно приклеить, а вот к совести…
— А че совесть? Чужого не брала, в должниках не числюсь.
В «столовую» вошел милиционер Печников. Был он в форме, при кобуре, что придавало всему его виду необыкновенную строгость. Проездом попал Печников в Черемховку — в глухом углу района вместе со следователем разбирались в магазинной краже. Потому и был при кобуре, что совсем озадачило собравшихся в «столовой» селян: знать, дело с порубкой берез в Смородинном колке не так просто, коль Печников при оружии прибыл, — не знали ведь, что он здесь всего лишь по пути. Обещал Ефросинье Петровне прибыть на общественный суд спекулянтки — прибыл. Хоть и пришлось с грейдера сделать пешком крюк по ненастной погоде. Печников прошел прямо в президиум, сел на предложенный Макаром Блином стул. Потом резко встал, поправил кобуру и снова сел на краешек, осторожно так устроился, ноги-руки, все тело на изготовку, будто ожидал, что Марь-Васишна, тоже обеспокоенная приходом вооруженного милиционера, способна в удобную минуту совершить побег из «столовой».
— Ну делу — время, разговорам — час, — подвел черту под рассказами односельчан председатель. И, обращаясь к Печникову, пояснил: — Мы тут на досуге, вас ожидаючи, кое-какие нюансы подвели: о своем военном житье-бытье вспомнили, чтобы некоторым, — он посмотрел в сторону Марь-Васишны, — было с чем сравнивать… Да, точно так, сравнивать! Ну а поскоку человек из органов, то есть товарищ Печников, на месте, то позвольте, товарищи собравшиеся, и начать наш гражданский общественный иск к гражданке нашей Черемховки Марье Васильевне Сиренчиковой. Кто желает по данному вопросу выступить?
