Витька несколько раз приносил в трехлитровой четверти смородинного чаю. За дорогу чай остывал, но и такой он нравился солдатам. Сменился главный врач. Прислали нового, городского, который и слыхом не слыхивал о смородинном чае, а потому немедленно запретил передачу больным неизвестного ему напитка. Тогда Витька спросил: «Можно ли доставлять березовку?» — «Березовка — это что?» — спросил главный врач. «Березовый сок», — ответил Витька. «Можно», — сказал главный врач. Березовый сок он знал.
О березовке ходили легенды. Одну Витька услышал от бабушки, запомнил и пересказал солдатам на свой лад.
«Было дело в давнюю-предавнюю старину. Шло по земле нашей неисчислимое воинство не то Чингисхана, не то хана Батыя, не то того и другого вместе…»
В углу поднимал голову сержант Петриков, учитель-историк по образованию, и уличал Витьку — эти ханы жили в разное время и вместе быть никак не могли. На Петрикова шикали: «Какая разница, мало ли кто и когда на Русь нападал, продолжай, парень, коль складно врешь».
«Жара стояла несусветная. Реки повысохли, родники ушли на глубину. Остановилось воинство в Смородинном колке. Почали чужеземцы белые березы на костры да шатры рушить. Рубят топорами, секирами и кривыми ножами. Идут вперед, да не оглядываются назад. А сзади из пеньков-срубышей сок пошел. Чистый как слеза. Холодный, будто из самой глыби земной. Напился березовки один умирающий воин, сразу ожил, на ноги встал, силу почувствовал. И начали немцы…»
«Не могло здесь быть немцев!» — с угловой койки опять попытался навести хронологический порядок Петриков. На него махали руками: «Какая разница, мало ли кто и когда на Русь с мечом шел…»
Но Витька на сей раз исправлял оплошность:
«…И начали басурманы в живых березовых телах лунки долбить. Напились досыта земной кровушки. Спать улеглись. А ранки так и оставили открытыми. Откуда пришельцам знать, что надобно их замазать белой глиной? А березовый сок к утру стал красным. По капельке, по струйке, а вот уж и лощинка им наполнилась. Речушка вспухла, да сердито, будто в водополье, разлила свои кровяные волны. Сохнут-гибнут березы, кровью истекают, а тека не прекращают. Просыпаются фашисты… Просыпаются грабители-изверги, а вокруг, насколько глаз бежит, море березовой крови. Захлебываются, тонут, а тут ко времю и наши на гидросамолетах…»
Витька расходился на полную силу и заканчивал легенду сражением за Берлин, что вызывало бурю аплодисментов всей «солдатской» палаты.
