— И чем же ты угощаешь? — Прошипел, в голове гудит, желудок урчит. Плохо мне, но и молчать нет резона. — Вчера был пустой, а сегодня в наваре? Объясни.
— Ты чего Бродяга? — Гунька таращится на меня, хлопает глазами. — Ты же сам посылал за Михалычем.
— Я? — Пришла и моя очередь удивляться. — Когда велел? Зачем?
— Как зачем? Обсудить детали. Завтра уходим.
— Не может быть. — Жалобно заскрипела кровать, я на неё уселся, грохнулся со всего маха. Похмелье выветрилось в одно мгновение. — Завтра?
— Ну, да. Михалыч сказал — веселитесь, отдыхайте, за всё уплачено.
— Уплачено? А как же долг? — Не знаю, почему меня именно это волнует больше, чем скорый поход на болото? Наверное, не до конца протрезвел.
— Это ты у него спроси. — Дружок хмыкнул. — Может, спутал чего? Михалыч, под самое утро заявился. Минька у стола шустрила. — Гунька призадумался, поскрёб небритую щеку. — Колбасу принесла.
— О чём мы с Михалычем говорили?
— Не мы, а ты. — Гунька прижал к себе Тому, смачно поцеловал её в губы и завалил на кровать.
— Гунька?! — Прикрикнул и толкнул его в плечо. — О чём вели разговор?
— Не помню. — Гунька тискает Тому, не до меня ему.
— А кто помнит?
— Я помню. — Пришла на выручку Любаня. — Вы с ним долго болтали. Про воду, еду говорили. А потом, ты пожаловался. Сказал — праздник в разгаре, а в карманах ветер гуляет.
— И что?
— Да ничего. — Брякнул Гунька. Тома вырвалась из крепких объятий. Дружок хлопнул её по мясистому заду, схватил за руку и усадил себе на колени. — Михалыч, Миньке патронов отсыпал. — Запустив ладонь Томе между ног вспомнил Гунька. — Пригоршню. Даже не сосчитал, отсыпал и ушёл.
— Если отсыпал, почему Воха на меня долг записал?
— Ты чего ко мне привязался? Откуда я знаю? Михалыч пришёл, Минька со стола прибиралась. А Воха. — Гунька чмокнул девицу в щеку. — Спать ушёл.
— Спать он ушёл. А меня ни свет, ни заря растолкал и про долг напомнил.
— Да ты чего Бродяга? Как записал, так и вычеркнет. Подумаешь, велика беда. Давай хороводить, когда ещё такой случай выпадет? Пей, гуляй, за всё уплачено. Редкая удача в наше время.
— Дурак ты Гунька. Какая же это удача?
— Ну вот, к нему как к брату, а он обзывается. Спасибо.
— Бродяга. — Окликнула Любаня, стреляет в меня глазками. Волосы чёрные как смоль, свисают до пояса. Губки алые, пухлые, как ягода малиница что растёт у реки. — А пойдём в баньку, что-то я продрогла. Тепла хочу.
— И ласки. — Прижимаясь к Гуньке, прошептала пышногрудая Тома. — Странные вы какие-то. — Тома поднялась и виляя задом пошла к столу. — Всю ночь кислую пили, разные истории рассказывали. Интересно конечно, но и совесть нужно иметь. Мы же женщины, нам любви хочется.
