— Это понимание? — Слава вопросительно посмотрел на него.
— Да, верно! — Дервиш стал серьёзным. — Как только человека покидает любопытство, он теряет радость жизни. Тогда он становится мёртвым. Он ест, пьёт, ходит и разговаривает, но он — мёртв.
Некоторое время он шёл молча.
— Знания — это очень долго, ведь всему нужно время — чтобы узнать, понять, проверить, научить других. Всё должно быть естественно. Было время, когда практиковалось активное вмешательство в жизнь и сознание адептов. Но после долгих лет такой практики выяснилось, что это влечёт за собой массу неприятных последствий, которые постепенно сводят к нулю все усилия и учителей, и учеников. И тогда исключили всякое вмешательство.
Продолжая смотреть на подножья далёких гор, он внезапно спросил:
— Как вы думаете, мы верно идём?
Искатели, немного растерявшись, пристально смотрели в разные стороны, гадая, что ответить. Дервиш, улыбаясь, обернулся к ним:
— Прислушайтесь к себе, это просто! Слушайте свои ощущения! Они вам подскажут то, что вы хотите знать.
Посмотрев на озадаченные лица искателей, он рассмеялся и показал в сторону белоснежной вершины впереди:
— Ладно! К вечеру мы дойдём до подножья Ала-ата. Там поставим лагерь.
Группа вновь двинулась в путь.
— Помните сон, что видела Агафья Тихоновна? — Спросил Дервиш. — Про белого ворона?
— Да, конечно! — Громко воскликнула Вика.
— Ворон — это я. — Продолжал Дервиш.
— Мы уже это поняли! — Поддержал Трутнёв.
Искатели окружили Дервиша и теперь группа шла вокруг него, стараясь держаться поближе.
— Кольцо — это моё внимание и защита, а капля крови, что упала к ней на ладонь — это вы.
— Почему кровь? — Спросил Глеб.
— Это просто широко понятный символ. — Дервиш, шагая, продолжал смотреть на горизонт. — Я говорю это, возвращаясь к вашему вопросу: «Почему мы?». Вы достигли больших успехов в развитии духа. Вы не позволяете интеллекту вмешиваться в движения души, и потому спокойно и радостно слушаете голос совести.
— Я вот хочу спросить… — Замялся Слава.
— Спрашивай!
— В твои времена все так говорили?
— Как — «так»? — Уточнил Дервиш.
— Ну, пафосно, что ли?
— Почему моя речь звучит так необычно, ты об этом? Я привык так выражать мысли. — Дервиш помолчал. — Это язык людей, когда царствует Золотой век, так говорили люди, когда жили в Свете. Это язык признания, уважения и любви. Разговаривая на нём невозможно кого-то оскорбить или унизить чьё-то достоинство. А когда наступает век Кали, люди постепенно начинают говорить на языке ракшасов, который распадается на группы и диалекты, опускается всё ниже, вбирая в себя ругательства и пошлые двусмысленности.
