— Ну что, голуби, поели? Сыты?
— Да, спасибо, матушка Агафья, всё очень вкусно! Угощение просто царское!
— Ну, тогда поговорим. — Она повернулась к Бэккету. — Вижу я, мил человек, не из наших ты мест, издалека! И неблизкая дорога тебя сюда вела!
— Совершенно верно, Агафья Тихоновна, нам необходимо с вами поговорить! — Ответил Бэккет. — И, вы опять правы, я действительно издалека!
Агафья устало опустила голову:
— Сон у меня на днях был! Вижу — небо хмурое, ветер злой дует, да облака чёрные по небу кружат. Стою я в чистом поле одна, а по полю тому кости человечьи белеют. И костей тех видимо-невидимо, инда кой-где земли не видать. Гляжу — а рядом со мной берёза стоит, как я, одна-одинёшенька. Да только берёза та чёрная, как смоль, и ни листочка на ней, голая да безлистая стоит. И вокруг неё ни былинки, ни травиночки. А на ветке чёрной белый ворон сидит, и из глаз его кровь капает.
Агафья подняла глаза на гостя, устремив на него тяжкий пронзающий взгляд:
— Вижу, нездешний ты! И человек непростой, сила в тебе великая! И человек ли?.. С добрым ли ты делом к нам, путник? От кого пришёл?..
Оглушительная тишина повисла в комнате. Или глазам померещилось, или взаправду что-то стремглав мелькнуло в воздухе, и на столе неожиданно, сама собою, вспыхнула свеча, с треском разгораясь. Трутнёв невольно отпрянул назад, табурет под ним жалобно скрипнул.
— О, господи! — Не удержавшись, прошептала побледневшая Вика, побелевшими пальцами вцепившись в руку Глеба.
Агафья не сводила глаз с гостя.
— С добрым, матушка Агафья, с добрым! — Улыбнулся тот. — Что ж вы не сказали ничего про кольцо, что ворон тот на ладонь вам обронил, когда улетал? И про каплю крови, что внутрь кольца упала?.. Пришёл я добрую весть вам передать, и помощи попросить!
От свечи разливался яркий и тёплый свет. Он совсем не слепил глаз, но всюду проникал, во все уголки, высвечивая всё до мелочей. В воздухе поплыл едва уловимый запах ладана, и на душе стало тепло и уютно, и оттого воцарившееся всеобщее молчание стало теперь каким-то лёгким и радостным. Агафья взглянула на горящую свечу и устало улыбнулась:
— Прости, мил человек, не признала сразу своего. Ходят тут разные ко мне: и глупцы, и безбожники, а то, бывает, приходят и не люди вовсе! Всё с толку сбить пытаются. Ты уж прости меня, старую! А ну-ка, голуби, подите-ка на улицу, погуляйте! Нам с гостем поговорить надобно!
Ошеломлённые, растерянные искатели вышли на улицу.
— Ничего себе, вы слышали?! — Первым вымолвил Трутнёв.
