Слушателям такой способ борьбы за качество очень понравился. Они оживились: да, молодцы!.. Туго свое дело знали! Вот бы у нас такое внедрить!.. Ага, всыпать бы некоторым, не помешало бы…
Интеллигентный товарищ, невинно подняв глаза кверху, заметил, что нам в таком случае пришлось бы вводить массовые порки. И не только для работников пивоваренной промышленности.
Мужики захохотали:
— Это точно!
— Пороли бы друг дружку по расписанию!
— Что ты! До смерти засечем!
Вот такая, словом, создалась в очереди душевная атмосфера. Взаимопонимание. Открытость. Братство.
И к заветному окошечку между тем приблизились. Уже Володю от него отделяло человек семь-восемь.
И тут пришел наглец. Не такой мелкий жук, каким недавно еще выступал сам Володя, — настоящий наглец, матерый, с большой буквы. Этакий тип с пакостной сытой физиономией — не то чтобы с раскормленной, а именно пакостно, по-кошачьи сытой, — и заледенело-смеющимися глазами. Никто, однако, в первый момент не понял, что пришел Наглец. Кроме, может быть, Володи. А он шкурой ощутил. На Володю, в его шебутной, далеко не кристальной жизни, такие глаза, случалось, смотрели с близкого расстояния, — и он помнил, как умеют обладатели их холодно и беспощадно взять тебя за глотку. И теперь, узнав эти глаза, он вздрогнул, насторожился.
Тип между тем подошел к прилавку и, развязно спросив: «Почем овес?» — водрузил на него двадцатилитровую канистру, попятив колонну баночек и бидончиков.
А переднему гражданину, издавшему было недоуменный мык, прикрыл распахнутый рот ладошкой:
— Тихо, дядя, тихо! Спокойно… Ревизия. Контрольная покупка.
— Какая еще ревизия? Нашли время!
— Да придуривается он!
— Эй! Ты там! Давай не балуй!
— Шучу, мужики, шучу, — повернулся к очереди тип. — Механик я. Главный механик ОРСа. Имею право — нет? В своей системе? — Он не глядя задвинул канистру вовнутрь, привалившись широкой спиной к прилавку, напрочь загородил окно и бесстыдными своими глазами неторопливо обвел очередь: ну, дескать, будем спорить или как? Насчет прав?.. Кто смелый?
Смелых не нашлось. Передний только, кому закрывали рот ладошкой, обиженно пробормотал: «Так бы и говорил сразу… А то понес… про овес».
У типа сильнее засмеялись глаза.
— Вот так, — сказал он. — Работаем… для народа. Выполняем указание: «Довести количество слабоалкогольных напитков»… Героически трудимся… не спим ночей… Поломки механизмов… несознательность отдельной части…
Вот гад! Мало ему, что влез нахалом и очередь усмирил — еще и откровенно изгаляется! У Володи привычно засвербило. Он стоял на предпоследнем изгибе очереди, как раз против окошка, и, когда оловянный взгляд типа мазнул по нему, задрожав животом, неожиданно для себя спросил:
