– Я не сгущаю краски. Мне говорили, что в настоящий момент Горький пишет очерк о строительстве Беломорканала. Вы знаете, что собой представляет эта грандиозная стройка?
– Разумеется! Это огромное достижение советской инженерной мысли! Канал свяжет Балтийское море с Белым, что значительно облегчит морскую навигацию.
– Именно так. Но на строительстве работают тысячи политзаключенных. Это каторжный труд, а относятся к ним хуже, чем к скоту. Они там массово гибнут.
Коллонтай пыталась собраться с мыслями. Все произошло слишком быстро. Что касается предложения Лагерквиста немедленно лететь в Москву, к Сталину, то оно выглядело абсолютной фантастикой.
– Даже если я выйду завтра, будет слишком поздно, – подумала она вслух.
– А если мы зафрахтуем небольшой самолет? Тогда вы будете в Москве уже завтра.
– Но где же его взять, этот ваш небольшой самолет?
– У моего кузена Юхана есть такой. Он может доставить вас в Москву. Хотите, я сейчас ему позвоню?
Коллонтай одолевали сомнения. Она еще не вполне оправилась после болезни, а от нее требовали немедленных действий.
– Но что я скажу Сталину? Разве я смогу убедить его освободить Бунина? У меня не хватит сил. Нет, я выхожу из игры, – наконец заявила она.
– А ваш сын?
– Мой сын?
– Да, ваш сын. Что он будет думать о вас, если вы даже не попытаетесь спасти самого талантливого русского писателя двадцатого века?
Коллонтай удивило, что Лагерквист заговорил о Мише, которого она не видела уже несколько месяцев.
– Возможно, вы правы, – немного помолчав, ответила она. – После всех этих лет единственное, что у меня осталось, единственное, чем я дорожу, – это уважение моего сына. Оно для меня бесценно.
Было два часа ночи. Время пролетело быстро.
– Ну так что же? Что вы решили?
– Дайте мне поспать. Утро вечера мудренее.
В то утро, когда исчез Бунин, его экономка отправилась в деревню за покупками. Вера Муромцева предупредила ее, что муж неважно себя чувствует и сегодня побудет дома.
На площади Пети-Пюи экономка, как обычно, зашла в собор помолиться. Органная музыка наполняла ее сердце неимоверной радостью. Женщина посещала церковь с простодушным усердием истинно верующей христианки. Она просила у Господа опоры и прощения красным за все те ужасы, в которые они ввергли ее многострадальную родину.
Экономка была уже в годах. До того как Бунины обосновались во Франции, она жила с ними в Санкт-Петербурге и Одессе. Писатель не раз повторял, что она для них – член семьи. Действительно, она служила еще у его родителей и покинула Россию вместе с Буниным и его женой. Уплывали они на последнем французском корабле, битком набитом беженцами. Вскоре после этого Красная армия вошла в Одессу.
