Хоть возвышаются вкруг леса в своей силе цветущей, —
Только ему весь почет. А у Цезаря было не столько
Чести и славы вождя, сколь доблести той, не умевшей
145 Смирно стоять, был единственный стыд — не выиграть битву:
Неукротим и могуч, он вел легионы, куда их
Гнев иль надежда влекли, никогда не зная пощады,
Множил успехи свои, божество вынуждал на подмогу,
Все разрушал, что ему на дороге помехой стояло,
150 И с ликованьем в душе свой путь пролагал меж развалин.
Так, порождение бурь, сверкает молния в тучах
И, потрясая эфир, грохочет неистовым громом,
День прерывает и страх между робких рождает народов,
Им ослепляя глаза косым полыханием блеска;
155 В небе бушует она, и нет никакой ей преграды:
Бурно падая вниз и бурно ввысь возвращаясь,
Гибель сеет кругом и разметанный огнь собирает.
Вот побужденья вождей; но в обществе также таились
Братской войны семена, всегда потоплявшей народы,
160 Ибо, когда принесло военное счастье чрезмерный
Дар покоренных племен, — от богатства испортились нравы,
И ограбленье врагов, их достаток — посеяли роскошь.
Великолепью палат и золоту меры не стало,
Трапезы предков — скудны; едва ли приличные женам
165 Носят наряды мужья; героев плодящая бедность
В пренебреженьи; и вот со всего собирается мира,
То, что народ развращает. В те дни пределы имений
Вширь раздались, и поля, взбороненные строгим Камиллом,
Взрытые прежде киркой и мотыкою Куриев
[38] древней,
170 Стали уделом иных, неведомых сельских хозяев.
Был уж не тот народ, которому мир и свобода
Силы крепили, храня в бездействии долгом оружье.
Быстро рождается гнев; на злодейства — нужды порожденье —
Смотрят легко; а мечом захватить в свои руки отчизну —
175 Это великая честь; и ставят мерою права
Силу; в неволе закон и решенья народных собраний,
Консулы права не чтут и его попирают трибуны;
[39]Ликторов связки
[40] отсель покупные, народ, продающий
Милость свою за металл, и торг для Рима смертельный —
180 Торг должностями в борьбе ежегодной на Марсовом Поле
[41];
Хищный отсюда процент, беспощадные сроки уплаты, —
И поколеблен кредит, и война стала выгодной многим.
Цезарь уже перешел поспешно холодные Альпы,
Замысел в сердце тая о великих будущих войнах.
185 В час, когда он подступал к нешироким волнам Рубикона
[42],
Родины смутной предстал предводителю призрак огромный;
Светлым, но грустным лицом сияя в сумраке ночи
И с башненосной главы
[43] седины свои рассыпая,
Космы он рвал на себе, обнаженные руки подъемля,
190 Стон испуская глухой, воскликнул: «Куда вы стремитесь?
