Однажды он на большом листе рисовал рубку сосняка: на переднем плане он изобразил одинокое дерево, стоявшее на отшибе у ручья. Один из лесорубов время от времени подходил к нему, глядел через плечо на рисунок, бессмысленно улыбался, а потом громко захохотал. Винсент работал над этим рисунком несколько дней, и крестьянин смеялся над ним все более открыто. Винсент решил выяснить, что же его так забавляет.
— Вам смешно, что я рисую дерево? — вежливо осведомился он.
Лесоруб в ответ опять разразился хохотом и сказал:
— Ясное дело, смешно. А ты, должно быть, дурак.
Винсент задумался на минуту и спросил:
— А был бы я дураком, если бы посадил дерево?
Лицо Крестьянина сразу стало серьезным.
— Нет, конечно, нет.
— А был бы я дураком, если бы стал ухаживать за этим деревом?
— Ясное дело, нет.
— А если бы я собрал с него плоды?
— Ты надо мной просто смеешься!
— Ну, а дурак я или нет, если я срублю дерево, как делают вот здесь?
— Почему же? Деревья надо рубить.
— Значат, сажать деревья можно, ухаживать за ними можно, снимать с них плоды можно, рубить можно, а если я их рисую, то я уже дурак. Правильно ли это?
Крестьянин снова ухмыльнулся.
— Конечно, ты дурак, коли тратишь время на такое дело. И все говорят, что ты дурак.
Вечером Винсент никуда не пошел, семья сидела в гостиной, вокруг большого деревянного стола. Один писал письмо, другой читал, женщины шили. Брат Кор был еще совсем ребенком и редко вмешивался в разговоры. Сестра Анна вышла замуж и жила у мужа. Елизавета относилась к Винсенту с таким пренебрежением, что делала вид, будто его совсем нет в доме. Только Виллемина сочувствовала брату, охотно позировала ему, не искала в нем никаких пороков. Но разделить его духовные интересы она не могла.
При ярком свете большой лампы с желтым абажуром, стоявшей посреди стола, Винсент перерисовывал свои наброски, которые сделал за день в поле. Теодор смотрел, как сын рисует одну и ту же фигуру десятки раз и с недовольным видом отбрасывает прочь рисунок за рисунком. Наконец пастор не вытерпел.
— Винсент, — сказал он сыну, наклоняясь к нему через стол, — а когда-нибудь у тебя получается как надо?
— Нет, — отозвался Винсент.
— Тогда боюсь, что ты делаешь большую ошибку.
— Я их делаю множество, отец. О какой именно ты говоришь?
— Мне кажется, что если бы у тебя был талант, если бы ты и впрямь родился художником, то все получалось бы как надо с первого раза.
Винсент взглянул на свой рисунок — крестьянина, который, стоя на коленях, собирал картофель в мешок. Линию руки крестьянина Винсент никак не мог найти, сколько ни бился.
