Вдруг шум и крики смолкли. Несколько человек, медленно спускаясь по лестнице, вышли на двор, неся на руках что-то завернутое в одеяло. Минуту стояла жуткая тишина. Потом толпа закричала и завыла.
— Кого это понесли? Живы ли они? Или умерли? Ради бога, покажите их нам! Назовите имена! Под землей мой муж! Мои дети! В тех забоях было двое моих детей!
Люда, вышедшие из подъемника, остановились у телеги с белой лошадью. Один из них, обращаясь к толпе, сказал:
— Трое откатчиков, которые со своими вагонетками оказались в стороне от взрыва, спасены. Но их здорово обожгло.
— Кого спасли? Бога ради, скажите, кого спасли? Покажите их! Покажите! Мой сын под землей! Мой сын, мой сын!
Спасатель, откинув одеяло, открыл обожженные лица двух девочек — им было лет по девять — и десятилетнего мальчугана. Все трое были без сознания. С криком, в котором звучали одновременно ужас и радость, к ним бросились родные. Затем их уложили на телегу с белой лошадью и по тряской дороге повезли через поле. Винсент и родственники пострадавших, тяжело дыша, бежали рядом с телегой. Винсент слышал, как толпа сзади выла и причитала все громче и громче. Он оглянулся и увидел позади, на горизонте, вереницу террилевых пирамид.
— Черный Египет! — воскликнул он, давая выход своему горю и отчаянию. — Черный Египет, в котором снова томился в рабстве избранный богом народ! О господи, как мог ты это допустить? Как ты только мог?
Спасенные девочки и мальчик едва не умерли от ожогов, на головах у них не осталось ни единого волоса, с лица и рук слезла кожа. Винсент зашел в хижину, куда перенесли с телеги одну девочку. Мать плакала и ломала руки. Винсент раздел ребенка и крикнул:
— Растительного масла, живо!
У женщины нашлось немного масла. Винсент смазал ожоги.
— Теперь повязку!
Женщина с ужасом смотрела на него и молчала.
— Повязку! — сердито повторил Винсент. — Или вы хотите, чтобы ребенок умер?
— У нас ничего нет, — рыдая, проговорила женщина. — В доме не найти ни одной белой тряпки. С самой осени!
Девочка металась и стонала. Винсент скинул пальто и обе рубашки, верхнюю и нижнюю. Пальто он снова надел прямо на голое тело, а рубашки разорвал на длинные лоскуты и перевязал ими девочку с головы до ног. Прихватив банку с растительным маслом, он побежал ко второй девочке и тоже перевязал ее. Мальчугана перевязать было уже нечем. Он был при смерти. Винсент перевязал его, разорвав свои шерстяные кальсоны.
Плотно запахнув пальто на голой груди, он пошел через поле к Маркассу. Еще издали до него донеслись вопли и плач матерей и жен.
