— Рембрандт, кажется, любил писать только безобразных старух?
— Нет, — возразил Винсент, — он писал красивых старух, бедных и несчастных, тех, которые в печали и горе обрели свою истинную душу.
Кэй в первый раз внимательно всмотрелась в Винсента. Когда он вошел в комнату, она лишь бегло скользнула по нему взглядом, отметив копну ярко-рыжих волос и крупное, грубоватое лицо. Теперь она разглядела полные губы, глубоко посаженные горящие глаза, высокий ван-гоговский лоб и могучий подбородок, направленный прямо на нее.
— Простите меня, я сказала глупость, — тихо, почти шепотом извинилась она. — Я понимаю, что вы хотели сказать о Рембрандте. Рисуя этих согбенных старцев, чьи лица избороздили безнадежность и страдания, он проникает в самую сущность красоты.
— О чем это вы так серьезно толкуете, дети? — спросил досточтимый Стриккер, появляясь в дверях.
— Мы знакомились, — ответила Кэй. — Почему ты не сказал мне, что у меня есть такой милый кузен?
В столовую вошел еще один мужчина, высокий и стройный, с открытой, обаятельной улыбкой. Кэй встала и нежно поцеловала его.
— Кузен Винсент, — сказала она, — это мой муж, минхер Вос.
Она вышла и через несколько минут возвратилась с двухлетним кудрявым мальчиком; у него было задумчивое лицо и синие материнские глаза. Кэй взяла его на руки. Вос обнял и ее и ребенка.
— Садись вот здесь, возле меня, Винсент, — сказала тетя Виллемина.
Кэй сидела напротив Винсента, а по обе стороны от нее — Вос и дядя Ян. Теперь, когда ее муж был рядом, она забыла о Винсенте. Румянец на ее щеках заиграл ярче. Однажды, когда ее муж тихо, сдержанным тоном сказал что-то остроумное, она быстро наклонилась в поцеловала его.
Трепетные волны их любви захлестывали Винсента. Впервые после того рокового воскресенья прежняя боль, причиненная Урсулой, поднялась в нем из каких-то таинственных глубин и властно охватила его душу и тело. Когда он увидел это маленькое семейство, где царили радостное единение и привязанность, ему стало ясно, что все эти тоскливые месяцы он жаждал, отчаянно жаждал любви и что совладать с этой жаждой не так-то просто.
