Мануш-Вартуш | страница 7

Я совсем забыла про Фатыму. А она вдруг шагнула к столу и спокойно взяла клетку с жаворонком.

— Ты что делаешь? — заорал Денис и сжал кулаки.

Кулаки у него были большие. Но Фатыма не испугалась. Даже в лице не переменилась. Только треугольники на скулах у неё потемнели.

— Если этот джурбай твой, откуда он знает голос нашего казахского ягнятника? — спросила она невозмутимо. — Ягнятник — злая, хищная птица, он так всегда кричит, когда разозлится.

У Дениса разжались пальцы. Жаворонок, выросший в московской комнате, конечно, не знал бы голос ягнятника. Против такого доказательства возразить было нечего. Дениска мог силой отнять у нас жаворонка, но он помнил, как сурово относятся птичники к нарушителям законов. Никто не будет с ним меняться птицами или одалживать корм. Ни один, даже самый маленький голубятник, которому мама ещё пришивает носовой платок к рукаву, не станет с ним водиться. И не только наши ребята, но и все жители соседних посёлков будут иметь право загонять к себе его голубей. Без возврата. Так поступают у нас с нарушителями главного закона птичников.

И Денис не посмел пойти против него. Он только смотрел, как мы уходили, и лицо его становилось от бессильной злости, а может, и от стыда всё краснее и круглее.

— Прости, пожалуйста, но ты поступил не очень хорошо, — сказала ему на прощание Фатыма.

Когда мы прошли уже половину дороги, я спросила Фатыму:

— Фатымка, а почему ты мне тогда проиграла три партии в шашки подряд? Нарочно, да?

— Нет, — вспомнила Фатыма. — Я просто задумалась о другом. Уж извини, Леночка.

— Ты о доме своём задумалась? О маме скучала? — догадалась я.

— Угу, — призналась Фатыма. — А когда твоего джурбая слушала, не так скучала. Поменьше.

— Знаешь что… — сказала я и отчаянно махнула рукой. — Знаешь что… Бери моего джурбая. Насовсем!

Но Фатыма, точно ждала этого предложения, только головой помотала.

— Скоро моя мама найдёт лечебные водоросли. Я уеду домой. У нас там джурбаев полным-полно. А этот джурбай пусть живёт у тебя в Москве.

И, когда он запоёт, ты вспомнишь наш Казахстан и меня немножко, да?

Я хотела сказать Фатыме, что я ей настоящий друг. И ещё много всякого. Но сказала почему-то:

— Вообще птицы приносят пользу.

— Да, — согласилась Фатыма, — и они поют.

Уже стемнело. Мы шли домой. Джурбай, Фатыма и я.

Рассказ

В этот августовский полдень улус казался необитаемым. Нигде не видно было ни одного человека. Ни одна птица не хлопала крыльями в густом воздухе. Ни одна собака не лаяла. Только еле слышно чмокала губами рыжая лошадь.