— Не бойся, она не ужалит. В Абхазии пчёлы очень миролюбивые и людей не трогают. Видишь, какой у неё цвет красивый? А зовут её абхазянка, — сказал Ваня.
Игорь шёл следом за Ваней и по его примеру, низко наклонившись, старался услышать голос каждой розы.
Сначала он почувствовал слабый и как будто совершенно одинаковый аромат. Потом постепенно стал различать резкий, пряный запах чайной розы. Еле слышный, словно вкрадчивый, запах белой. Свежий, будто после только что прошедшего дождя, высоко поднимающийся над кустом запах вишнёвых роз.
Но ко всем этим запахам примешивался один влекущий к себе сильный запах.
Аллея уже кончалась. За ней виднелась недавно скошенная полянка. На поляне не росло ни одного цветка. А между тем запах слышался оттуда. Только уткнувшись носом в растрёпанную копёнку травы, Игорь понял, что самую громкую песню пело молодое сено…
Поглядев на Игоря, Ваня повалился в траву и заболтал в воздухе ногами.
— У тебя… У тебя весь нос жёлтый от цветов ной пыльцы! — еле выговорил он сквозь смех.
Но он и сам — выглядел не лучше. Пыльца особенно выделялась на тёмной коже, расцветив лицо Вани пёстрым узором.
Вдоволь насмеявшись, Игорь спросил:
— Ваня, а где же твой прадедушка?
Ваня сокрушённо развёл руками. Потом вдруг подскочил на месте и хлопнул Игоря по плечу.
— Знаю! Точно знаю, где сейчас прадедушка!
КОГДА МУЖЧИНАМ НЕ СТЫДНО ПЛАКАТЬ
— Подожди, — шепнул Ваня Игорю. — Прадедушка очень сердится, если ему мешают репетировать.
Мальчики стояли под окном клуба, круглого каменного дома с висячими балконами. Игорь обратил внимание на большое объявление, приклеенное к дверям: «Продолжается приём в хор долгожителей. Принимаются лица в возрасте от ста лет и старше. Запись и прослушивание голосов — у старосты хора тов. Ивана Абара».
Подтянувшись на подоконнике, Ваня заглянул в окно клуба.
— Э, Игорь! Занятия-то уже кончились. Там только дедушка и прадедушка! Идём к ним!
На сцене просторного белого зала, возле раскрытого рояля, стояли два человека. Оба были немолоды, но ни одного, пожалуй, нельзя было назвать стариком. Слишком статны были их фигуры, развёрнуты плечи и почти лишены морщин белозубые лица.
У того, что повыше ростом и, кажется, постарше, кожа была шоколадного оттенка. Кольца чёрных волос короной поднимались над большим выпуклым лбом. Разгневанный чем-то, он наступал на своего смущённого собеседника, у которого на тёмном, блестящем лице скользила виноватая улыбка.
— Мальчишка! — кричал высокий. — Позволяешь себе опаздывать на репетиции! Забыл, что я, можно сказать, по знакомству принял тебя в хор: ведь тебе ещё и девяноста пяти не исполнилось.
