Он умолк, спокойно и бесстрашно смотря в глаза правительнице одного из сильнейших государств мира.
Лариэс затаил дыхание. Любой человек, посмевший высказать подобное в лицо королеве Кэлисты, в тот же день лишился бы головы, однако ее величество Кайса лучше умела держать себя в руках. Лариэс заметил, как ее голубые глаза потемнели от ярости, но уже в следующий момент все вернулось на свои места и полукровка подумал, что ему, скорее всего, просто показалось.
— Вы совершенно правы, господин посол, — ласково и дружелюбно прощебетала она. — Какая жалость, что у печально известного короля Корвуса такие честные и преданные слуги.
Уши лункса дернулись, но он смолчал. Зато голос подала Кэлиста.
— Хватит уже ломать комедию, Кайса, — резко бросила она. — Вернись к себе и ругайся с послами старой вороны столько, сколько захочешь. А здесь, раз уж ты здесь и понимаешь всю серьезность ситуации, будь любезна, держи себя в руках.
Она вытянула указательный палец и ткнула им в сторону посла.
— А ты, лункс, прикрой свою клыкастую пасть. Я не верю в старые легенды и песни менестрелей, а потому не боюсь твоего хозяина. Так понятно?
Посол склонил голову в знаке согласия. Королева, кажется, осталась довольной.
— Кайса, прошу, сядь, не мельтеши, — уже спокойнее проговорила она и перевела указательный палец с волукримца на кресло венценосной сестры.
Та очаровательно улыбнулась и заняла свое место.
— Вот так-то лучше. — Роза Юга тепло улыбнулась. Порывистая и страстная, она всегда быстро сердилась, но и столь же быстро восстанавливала душевное равновесие. — Империю мы услышали, страну Тысячи Рек — тоже. Так что же скажут обитатели таинственного востока?
— Волукрим уже отправил помощь, — совершенно спокойно, точно ничего и не произошло, отозвался посол, — Армия под командованием барона Паллидия выступила около двух недель назад. Сразу же, как только призыв о помощи достиг столицы. Барон, — он кивнул в сторону Йенса, — просто не мог знать этого.
— Это правда? — посол Финибуса вскочил со своего места.
— Да.
Дворянин в два прыжка оказался подле лункса, мощный и широкоплечий он с легкостью выдернул того из кресла и обнял.
— Спасибо, спасибо!
Лариэс заметил, что в уголках глаз дворянина блестят слезы.
«А ведь он действительно переживает за свою родину», — подумал юноша. — «Сколько же неподдельной искренности и боли за графство в этой простой благодарности».
Живя во дворце больше десяти лет, Лариэс успел привыкнуть к придворным интригам, к тому, что все прячут истинные чувства и намерения, и никто никогда не открыто не говорит то, что думает.
