Ибанез сортирует досье жертв, откладывая в сторону случаи, не допускающие по критериям /возраст/передвижения/социальное поведение/ возможности приема такого рода препаратов.
Пока он отложил только два досье. Лагарда, умершего в своем кресле, и канадца Бланш-Терра, найденного в кабине секс-шопа на Пигаль, – отчет о его вскрытии до сих пор не пришел. Он звонит инспектору Трюдо из монреальской полиции, которому поручено это дело, и с нажимом объясняет, что время не терпит. Слух о голубой таблетке в выходные пересек Атлантику, и канадец невразумительно извиняется за проволочку, ссылаясь на завал работы, но обещает постараться. Если будет хоть какая-то зацепка, он сразу об этом узнает.
Сказав себе, что заокеанские лаборатории наверняка располагают такими возможностями, каких у него никогда не будет, Ибанез соглашается подождать еще несколько дней при условии, что его команда сделает подробные токсикологические анализы. Ему нужна любая новая информация, сколько можно подбирать остывших мальчишек и девчонок в луже собственной блевотины. Трюдо отлично понимает, о чем речь, ему тоже знакомо это чувство бессилия, когда почти дети мрут как мухи. В восьмидесятых он пережил волну ангельской пыли и крэка и видел ошеломляющее количество изувеченных трупов молодых ребят под небоскребами, убежденных, что умеют летать, и девушек, даже несовершеннолетних, найденных через неделю после передозировки в подвале с новорожденным на руках, умершим от голода. Галерея ужасов, без которой он вполне мог бы обойтись. Другие времена, другая дурь, но результат тот же – черный пластиковый мешок на молнии. Канадец желает французу удачи, зная, что она ему понадобится.
Когда Ибанез зашел к Феликсу Жоссу с фотографиями группы слова, хозяин книжного магазина с уверенностью опознал Рейнальда как человека, которого видел в ресторане с экс-сожителем. Инспектор берет досье Лагарда, скрепкой прикрепляет фотографии и перечитывает список вопросов на обратной стороне папки:
Откуда взялась таблетка?
Он купил ее сам?
У кого? Отравление?
Первый раз? (больше никаких следов наркотиков в организме)
Новые знакомства? (судимостей нет)
Рядом с последним вопросом он пишет: Рейнальд.
Ибанез не знает, где искать ниточку, которая, помимо голубой таблетки, связала бы эту жертву с другими. В его глазах тупик делает это досье особенно интересным.
Он решает все начать сначала, поискать новый ракурс, новый угол зрения. Классифицирует новые жертвы по местам, где были обнаружены тела. Глаз зацепляется за одно имя: Максим Вейсман, найден мертвым в задней комнате «Бад-дад-кафе», бара для геев в квартале Маре. Он кладет папку рядом с досье Лагарда и ищет, нет ли случаем информации о сексуальной ориентации жертв в других делах. Есть: Изабелла Бертран, скончалась в квартире, которую делила с сожительницей. В других досье – ничего. Надо будет позвонить родственникам жертв и расспросить об этом. Как минимум три гомосексуала из трех десятков жертв – это, возможно, случайность, но процент, как ему кажется, заслуживает внимания. Он создает новый подход к делу. Стенные часы показывают 21.30. Звонить родным слишком поздно, это подождет до завтра. Ибанез набирает номер сестры, та по-прежнему не снимает трубку. Месяц – это слишком долго. Он заскочит к ней, прежде чем ехать домой.
