Я лучше понял, что доктор Кинг имел в виду, когда общался со своими друзьями из Prices Run.
Единственная реальная проблема, с которой я столкнулся в то лето, возникла в начале сезона. Пара банд околачивалась у бассейна, и одна из них, по слухам, называла себя «Римляне». Как и всем с напомаженными волосами, этим парням требовалось надевать при входе в воду шапочки для плавания. Это были обычные подростки, проводившие много времени у вышки для прыжков в глубокой части бассейна. Как-то раз «римлянин» по кличке Корн Поп стал упорно раскачиваться на трамплине. Это был один из основных запретов при пользовании вышками для прыжков, и мне захотелось дать всем понять, что я не такой уж простак. Поэтому я свистнул ему и попросил перестать раскачиваться. Он не перестал. Я свистнул еще раз. «Эй, Эстер! Эстер Уильямс! — крикнул я так громко, чтобы все расслышали мою шутку. Эстер была королевой популярных в пятидесятые фильмов-феерий на воде. — Сойди с трамплина, приятель. Убирайся». И я выгнал его из бассейна.
Другие спасатели сказали мне, что Корн Поп будет ждать меня снаружи, у забора из сетки-рабицы, и, вероятно, у него есть опасная бритва, которую он может пустить в ход, когда я пойду к своей машине. Была известна история, как несколько лет назад одного белого, бывшего капитана спасателей, порезали так сильно, что на спину ему пришлось наложить сорок швов. Поэтому я решил позвонить в полицию, патрулирующую парк, чтобы кто-то из них проводил меня до машины. Но в тот день работал Билл Райт, и он сказал, что если я позвоню, то уже никогда не смогу вернуться в бассейн. Он вытащил цепь из подсобки, отрезал от нее шесть футов, намотал ее мне на руку и обернул полотенцем. Он точно объяснил, что сказать, когда Корн Поп подойдет ко мне: «Может, ты и порежешь меня, Корн Поп, но сперва я намотаю эту цепь тебе на голову».
И я в точности сказал ему все это, когда он смотрел мне в глаза у моей машины. Но тогда я сказал не только это. Мне совсем не хотелось, чтобы меня порезали. И я подумал, что кое-чему научился там, в аппаратной: похоже, я понял, что именно Корн Поп заслуживал услышать. «Кстати, я должен перед тобой извиниться. Зря я назвал тебя Эстер Уильямс. Это неправильно. И я искренне извиняюсь в присутствии всех твоих друзей. Но если ты опять будешь раскачиваться на трамплине, я опять вышвырну тебя вон».
Мы оба отвели в сторону наше оружие и, в конце концов, стали друзьями. Корн Поп и «Римляне» присматривали за мной до конца лета.
