– Спишь, наверное, – услышала она его голос.
Смешно! Он ее не слышал! Все равно. Это даже хорошо.
Она была даже благодарна ему за то, что он не стал ее будить. Просто ушел, закрыл дверь, а она крикнула ему вслед:
– Это ты виноват во всем! Если бы не ты, он никогда бы не пошел играть!
Но ее никто не услышал.
Возможно, это было даже хорошо.
Элдж мертв. Туз распотрошил его, отрезал ему пальцы и запихнул печень в рот… Она больше никогда не увидит его… не увидит Элджа! И самое ужасное – она не сможет уже представить любимого иначе, как таким: изломанной куклой, у которой вытащили внутренности.
Она больше никогда не увидит его улыбку. Не согреется в ней. Теперь ей всегда будет холодно.
Туз забрал у нее все. Потому что всем для нее был Элдж. Как посмел этот ублюдок убить самого лучшего человека на свете! Как посмел он так издеваться над ним! Мысль о том, что перед смертью Элджу было больно, сводила с ума.
Сиэлла села на кровати и бездумно посмотрела в окно. Судя по всему, опять было утро. Она проспала весь день? Или один час?
Плевать. Теперь ей на все плевать. Мысли текли вяло, неторопливо, а перед глазами стояла картина, которую она теперь никогда не забудет.
Элдж мертв.
И его тело, лежащее на залитой кровью мостовой переулка, останется с ней навсегда. И она этого хочет. Она хочет, чтобы хотя бы такой Элдж остался с ней!
И пусть ей вечно будет мерещиться запах его крови.
Надо вставать.
Зачем? Куда ей идти? Спуститься к завтраку и как ни в чем не бывало вести светский разговор?
Смешно.
Туз украл ее жизнь, и теперь у нее ничего нет. Надо что-то сделать. Да, точно! Нужно сделать так, чтобы Туз тоже ее убил!
И тогда она снова будет с Элджем. И там, на Той Стороне, они будут счастливы.
Может быть, ей не стоит ждать Туза? Играть она толком не умеет, хотя… маньяк наверняка убивает тех, кто проигрался. Ей будет легко проиграть все!
Вот только незадача: у нее нет денег, чтобы сделать первую ставку!
Смешно.
Действительно смешно!
И Силь рассмеялась! Кажется, она даже захлебнулась смехом. Стало так весело. Весело? Нет.
Нет.
Кажется, вместе со смехом пришли и слезы. Она почувствовала теплые ручейки на своих щеках, когда смеялась.
Нет.
Не смеялась. Рыдала.
Но никто не слышал, потому что у нее больше нет голоса.
И это хорошо.
Она больше никогда не будет петь. Она больше никогда ни с кем не заговорит. Ее голос принадлежал Элджу. Так она решила.
Дверь открылась, и на пороге появилась Мирра.
– Госпожа, что с вами?! – воскликнула она.
