— Конечно. Я не вправе судить кого-либо, кроме себя самого, мэм, однако для доктора Нарбондо делаю исключение. К несчастью, ваше описание этого человека весьма точное. Впрочем, сам я убежден, что теперь он вернется к своим обычным занятиям и вы избавитесь от него еще лет на тридцать. И посему сомневаюсь, что смогу быть вам чем-то полезен, хотя готов оказать посильную помощь.
— Лично я не уверена ни в одном из ваших предположений. Однако если он уехал, опасность даже еще больше. Не хотите ли стаканчик хереса?
— О, будет весьма кстати, благодарю вас.
Матушка Ласвелл указала на стол, и Сент-Ив отодвинул один из тяжелых стульев и уселся. Почти тут же в гостиную вошла девушка с графином и небольшими бокалами, хотя Лэнгдон и не слышал, чтобы хозяйка отдавала распоряжение. «Наверно, где-то спрятан звонок», — решил он для себя. Затем ему стало очевидно, что девушка слепа, однако к столу она подошла на удивление уверенно, держа левую руку в довольно неудобном положении — подав плечо вперед и согнув в локте под острым углом. Девушка поставила поднос на стол, после чего, направив локоть вниз, наполнила хересом три бокала. На протяжении всех этих манипуляций глаза ее с белой поволокой слепо таращились вперед. Сент-Ив подумал про себя, что поволока эта имитирована при помощи кружочков из очень тонкого промасленного шелка или же линзами из матового стекла.
— Спасибо, Клара, — проговорила Матушка Ласвелл. Девушка сделала реверанс, развернулась и направилась к двери, снова поразительно уверенно. И рука ее опять была изогнута необычайным образом — локоть словно тянул ее за собой.
— Она видит локтем, — многозначительно прошептал Кракен Лэнгдону. — Я видел, как она проделывает вещи, для слепой совершенно поразительные. Она играет в карты, сэр, — одной рукой, естественно, — и еще стреляет из охотничьего ружья по мишени. Этому нет объяснения, но она действительно способна все это делать.
Матушка Ласвелл торжественно кивнула.
— Мы в «Грядущем», профессор, не выступаем против здравого смысла, покуда он не провозглашается единственной путеводной звездой. Ведь видеть можно по-разному, в том числе и локтями. Как человек науки, рационалист и, скорее всего, материалист, вы, вне всякого сомнения, не согласитесь с подобным утверждением, но вот с такой уж странной компанией вы связались сегодня вечером. Я говорю вам это лишь потому, что мой рассказ вызовет у вас вполне естественное недоверие. Что меня никоим образом не оскорбит, уверяю вас. Вера, что приходит чересчур легко, неглубока и чаще всего просто глупа. С другой стороны, упрямое неверие — почти то же самое.
