— Вогхона, пгхивет! — он сильно картавил.
— Меня зовут Майя, вообще-то. — возмутилась я.
— Вогхона, вогхона! — гогоча, повторил он, показывая на меня пальцем. Его родители были слишком заняты, чтобы заметить это, как и мои.
— А ты чувы-ы-ырло, — ухмыляясь, протянула я.
— Нет это ты чувыгхло!
— Нет ты!
— Нет ты!
— Нет это ты!
— Ты!
— А ты кагхтавишь, — передразнила я его. — А еще ты глу-у-упый!
— Ты… Ты сама глупая ворона! — он нахмурился.
— Глу-пый, глу-пый! — меня уже было не остановить.
— Не-е-ет! — громко замычал он, шмыгая носом.
— Глупый маленький кагхтушка!
— Ы-ы-ы! — он взревел и кинулся к забору.
Разогнавшись, он побежал на меня, но я вовремя спрыгнула с плетеного заборчика и отошла в сторону. А вот мальчуган, не рассчитав скорость, впечатался лбом в столб, поддерживающий забор, и я услышала, как он начал громко ныть.
Упс. Похоже, довела парня. Да бог бы с ним — у меня ж теперь проблемы будут.
— Ма-а-ама-а-а! — громко рыдая, он чуть ли не галопом понесся к своим родителям.
Вот только проблем с чужой семьей мне не хватало.
Буквально через минуту к заборчику подбежала его мать, держа за руку сына.
— Хельга! Хельга! — стала кричать она, не заметив меня, вжавшуюся в изгородь.
Моя мама поднялась во весь рост над колосящейся золотой бездной. Ветер красиво развевал непослушную прядь на ее лбу, длинные рукава платья были подвернуты до локтей, а в руке она сжимала серп. Не выпуская его из крепкой хватки нежных, но сильных рук, она быстрым шагом направилась к нам.
— Что такое? Майя, ты прячешься? — мама склонила голову, глядя то на меня, то на семейку за изгородью.
Мне нехотя пришлось выйти из своего укрытия.
— Ваша дочь оскорбила моего сына! — начала причитать женщина за забором, уперев руки в бока.
— Сказала, что я… — мальчик громко шмыгнул носом, втягивая сопли. — Глу-у-упый!
— Майя! — воскликнула мама.
Ее голубые глаза впервые за эту жизнь осуждающе смотрели на меня. Их взгляд едва не прожигал дырку в моем теле, но даже без этого я чувствовала самый настоящий стыд. Щеки сильно жгло, а на спине чувствовались легкие ледяные уколы.
— Майя, зачем ты обидела Снорри?
Так у него еще и имя идиотское.
— Он первый начал! — так же, как и мама, я скрестила руки на груди. — Сказал, что я ворона!
Дальше разбирательства никуда не пошли, потому что с разных концов на крики пришли наши отцы. Причем оба бородатых мужика, казалось, едва сдерживались, чтобы не заржать, видя разыгравшуюся драму.
— Ну-ка, Хельга, иди давай, — папа взял меня за руку и оттеснил маму.
