– Как вы об этом догадались? – спросил Райан.
– Судя по его внешнему виду – длинному вытянутому языку и фактическому отсутствию огромных клыков и когтей – другого способа переваривания пищи у него нет.
– С вами не поспоришь, – задумчиво проговорил Бол Фозон.
– Наше путешествие становится все более опасным, – вступил в разговор Гирр Фаль.
– В этом с самого начала не было никаких сомнений, – сказал Вилл Гаррелл, рассматривавший инопланетное существо, лежавшее у его ног.
Капитан отдал приказ об установке палатки и распределении ночных дежурств по охране лагеря. Этой ночью Райан долго не мог заснуть. Он лежал без скафандра, вновь и вновь возвращаясь мыслями к своей необычной судьбе. Смогут ли они, преодолев все трудности, добраться до базы Империи? Сцены прошедшего дня не давали ему покоя, он отчетливо видел их перед глазами. «Почему Окслейд не выстрелил в упор в хищника? – думал он. – Случайность ли это?» Странность этой мысли совершенно поразила его. А что, если Окслейд медлил не случайно? Да нет, это же совершенно понятно: от волнения Окслейд вовремя не сориентировался. Ведь и другие, в том числе и он сам, так же медлили, пока Хоу Лу не расстрелял эту тварь, оказавшись самым мужественным из них. Уокер отгонял от себя эту совершенно неуместную, нелогичную и нелепую мысль, но она никак не давала ему покоя. Бессонница преследовала его весь остаток ночи, и только под утро он забылся тревожным и беспокойным сном.
Стремительное перемещение в пространстве, состояние бесконечного парения и одновременного нахождения везде и повсюду. Нет тяжести, нет тела, только светящийся поток чистой энергии, одно огромное электромагнитное поле, заполняющее собой весь окружающий мир. Чувство единства с миром, с планетой. Таким был Квинцель, разум, живущий в самой энергии электронов. Квинцель парил в пространстве, он знал, что в окружающем мире накапливаются электрические заряды огромной влажности дихлорметана. Скоро должен пойти дождь. Квинцель знал, что во время грозы он превратится в сверкающие молнии неукротимого пламени, бьющие в планету и стремительно возвращающиеся обратно в пространство, чтобы вновь и вновь становиться молниеносным огненным смерчем. Квинцель чувствовал приближение Цуллы. Начиналась гроза, и черные тучи облаков стремительно проникали в Квинцеля. Он знал, что сейчас станет молнией и ударит в землю, чтобы затем мгновенно оказаться в километрах от поверхности. Эти грозовые разряды не мешали Квинцелю мыслить, его состояние молнии было для него обычным способом существования. Без всяких слов он понимал Цуллу. Цулла сообщал о том, что к планете приближается чужой.
