К счастью, Кира довольно умело ставила ловушки на мелкого зверя, поэтому в течение всего пути нам было обеспечено какое-никакое пропитание. Впрочем, этим вечером, пока братья-пиявки и Цугин занимались костром и лагерем, мы отправились с Кирой на охоту в ту часть леса, что лежала чуть севернее перекрестка. Как сказал нам скальд, эти места были относительно безопасны, и именно туда ходили местные охотники.
Вернулись мы спустя лишь пару часов, которые провели в засаде, ожидая, когда зверь подойдет к водопою — крошечному источнику, который заканчивался почти там же, где и начинался — в скалистых утесах в паре сотен лагов от дороги. Когда к журчащему источнику наконец-таки, боязливо оглядываясь, подкралась серая лисица, Кира натянула тетиву лука и, затаив дыхание, приготовилась стрелять. Я в это время сидела в засаде с противоположной стороны источника, и стоило зверю пригнуть голову и начать пить, как мы с Кирой почти синхронно выпустили две стрелы, пронзившие туловище лисы.
Когда мы вернулись в лагерь, солнце уже почти опустилось за горизонт. Небольшой костерок приветливо потрескивал, а силуэты парней отбрасывали длинные тени на высокие деревья вокруг. Лишь когда туша была освежевана, Цугин подкинул в костер побольше дров, и Снорри принялся раздувать его во всю мощь своей огромной груди. Вскоре воздух наполнил приятный аромат жареного мяса, и, наконец поужинав, мы легли спать. Цугин настаивал на том, чтобы еще немного посидеть и порассказывать друг другу истории, но никто не воспринял его предложение всерьез — пиявки прекрасно понимали, что нужно хорошенько выспаться. Завтра нам предстоял долгий путь, и я надеялась, что мы сумеем добраться до горной гряды к вечеру. В целом, это было более чем возможно — Черные Горы возвышались всего в сорока-пятидесяти килагах к северу, и, если идти достаточно быстро и держаться дороги, мы наверняка смогли бы преодолеть такое расстояние за день.
Вперед всех проснулся Варс. У него вообще была крайне полезная в путешествии привычка — просыпаться с первыми лучами солнца. Это был навык, который он приобрел за годы тренировок в военном деле и физической подготовки, которые требовали от него огромной самоотдачи и приличное количество свободного времени. Разумеется, этого времени вечно не хватало, и поэтому мальчик приучил себя меньше спать, чтобы успевать сделать все запланированное на день.
А вот его брат такого распорядка не придерживался — Снорри можно было бы сравнить с медведем как по физической силе, так и по складу характера. Он был довольно ленив и часто, что называется, впадал в спячку — иной раз мог проспать и шестнадцать часов, просыпаясь лишь потому, что в животе урчало от голода.
