— Да, это уж точно... — усмехнулась я, сжимая в руке кулон. — Спасибо вам. Правда, спасибо.
— Да чего уж, — махнул рукой старик. — Вы ведь на север идете? В Белую Крепость... Ну, такая безделушка хоть поможет от красных людей откупиться. Жизнь дороже любых богатств.
— Да, это точно, — я улыбнулась.
После проделанной работы Стейн пригласил меня выпить чаю, и я, видя, что время еще есть, согласилась. Я уселась за резной стол, никак не в силах оторвать взгляда от гипнотических узоров на стенах, в то время как хозяин дома разводил в очаге огонь.
— Ты ведь так и не сказала, чего ты хочешь от меня взамен, — вдруг сказал он, стуча двумя кусками кремня друг о друга.
— Такие люди, как вы, мне бы очень пригодились бы через пять лет. Я иду на запад и буду воевать с Коммунахтой.
— О-о-ох! — усмехаясь, протянул Стейн. — Это вы уж без меня, прости, Майя. Я старый человек и не хочу участвовать в войне.
— Вы могли бы собирать для меня боевые приспособления, — продолжала я, но в ответ старик цокнул языком.
— Майя, видишь ли... — вздохнул он, разгибаясь, когда огонь наконец начал разгораться. — Здесь никто не последовал бы за тобой, чего бы ты им ни пообещала. На север — это да, красных людей побить мы бы были готовы, но Коммунахта... Эх. Они никогда не вторгались в эту деревню, и ни я, ни другие местные не испытывают к ним зла так, как испытываешь ты.
— И я никак не смогу убедить вас? — с надеждой в голосе спросила я напоследок.
— Никак, — он покачал головой в ответ. — Я не хочу делать то, что будет убивать. Лучше я превращу твои шестеренки в игрушки, в то, что поможет людям в полях.
Я невольно улыбнулась, увидев, наконец, доброту в его глазах. Когда Стейн не хмурил брови, становилось ясно — он вовсе не умеет злиться. Просто жизнь и постоянные проблемы с дочерью сделали его угрюмым, но это вовсе не значит, что внутри он был злым. В нем была искорка, которую я, надеюсь, смогла сегодня превратить в пожар — желание сделать мир лучше, прибегая только к гуманным методам. А значит, мы с ним слишком разные люди, чтобы идти одной дорогой.
Стоило лишь хозяину дома присесть на стул в ожидании, когда закипит вода, как входная дверь, которую я закрыла за собой, медленно отворилась. На пороге стояла его дочь, Линн, которая в лучах рассветного солнца была еще красивее, чем этой ночью. На самом деле она была так красива, что я поймала себя на том, что пялюсь на нее уже неприлично долго, и пора бы, наверное, и честь знать.
