Ты — избалованный ребенок, выросший в окружении благ развитой цивилизации. Ты не знаешь, что такое голод. Не знаешь, что такое страх, что за тобой вот-вот придут. Не знаешь, что такое война.
"Я знаю", — тихо ответил Дима. — "Когда-то и я был тобой. Был у штурвала. Но я бы не смог так поступить".
Не смог бы? Или не захотел бы?
"Не захотел бы".
Вот как.
Выходит, все-таки я действительно чудовище, каким меня считали когда-то. Черт возьми, да ведь и до сих пор считают — не знаю, что там рассказали пилигримы и путники этой глупой девке Линн, но она явно не знает и половины того, что я совершила. Но хоть многие и слышали обо мне только хорошее, пусть они и считают меня великим вершителем, который всем помогает... Все еще есть те, кто видел меня, кто говорил со мной. И кто знает, что я из себя представляю.
"Черствый кусок хлеба, который крошится от собственной черствости".
Философия тебе никогда не давалась.
"Прогуливал пары", — усмехнулся он, и у меня в голове возник образ, где он пожимает плечами. — "Но даже черствый хлеб, если его засунуть в микроволновку, может снова стать вкусным".
И что? Ты предлагаешь меня сжечь? О да, взойти на костер определенно вызовет во мне целую бурю эмоций. Будь ты проклят за то, что твоя часть мозга дает мне такое яркое воображение.
"Ну и дура. Я-то говорю про чувства. Что-то, что зажжет в тебе огонь, главное чтобы это была не ярость. Ну, оно так и так придет когда-нибудь, так что сейчас, пожалуйста, заткни свои мрачные мысли и спи. Завтра длинный день".
Не сомневаюсь.
Надо сказать, что разговор с голосом в голове мне немного помог — во всяком случае я смогла кое-как заглушить собственную совесть и в кои-то веки нормально уснуть. Выспаться, впрочем, мне так и не удалось — Кира растолкала меня рано утром, когда хозяйка Вертэнде приготовила завтрак. Утро в деревнях вообще начиналось рано — даже в моей родной деревне, помню, родители вставали порой еще до восхода солнца, чтобы успеть поработать на поле до полудня. Учитывая события последних дней, теперь я понимаю, почему они так спешили. Хотя, наверное, отец просто хотел поскорее отвязаться от рутины и пойти выпивать с мужиками — уж это-то дело он любил.
На завтрак у нас были свежие лепешки, наполненные изнутри небольшим количеством меда. После завтрака хозяйка честно призналась, что обычно не балует своих подопечных сладким, однако она увидела, как сильно мне понравился ужин, и решила порадовать за то, что пиявки помогли ей присмотреть за детьми вечером.
