Не успел.
А свои награды он всегда прятал. Игорь смутно помнил деда — его отражение в этом же зеркале, — в военной форме, застёгивающим последнюю пуговицу напротив этого, как дед всегда повторял, обыкновенного куска стекла, непонятно что забывшего в его доме.
Сколько лет бабушка з дедом здесь прожили? Какой это был год? Игорь помнил смутно — конец семидесятых? Начало восьмидесятых? И зеркало было с того же периода, подаренное, как сейчас он чётко знал, хотя и неизвестно откуда, им на свадьбу. Он почти видел, как молодая бабушка улыбалась своему отражению, как одёргивала деда — может, чуть старше, чем Игорь был сейчас.
Они действительно были очень похожи. Игорь не раз слышал историю о гадком утёнке, превратившемся в пристойного такого лебедя, и ассоциировал себя скорее с первой частью чужой сказки, чем со второй.
Не то чтобы сейчас у него было время обращать внимание на своё отражение. Но неожиданно тёплое воспоминание о чужом прошлом заставило остановиться; в чём-то бабушка была права. В том, по крайней мере, что у него нет повода цепляться за вызывающую раздражение девушку, нет повода запихивать себя в рамки, которые предлагала мать…
Мать, говорившая, что ничего толкового с него не получится. "Лучше бы пошёл в агрономы", не так ли?
Игорь вздохнул. Он был уверен в том, что набросит на это зеркало какую-то ткань, как в его воспоминаниях чёрная, непрозрачная пелена спрятала отражения после смерти деда.
А потом бабушка переехала, выбросила тёмные ткани, закрыла квартиру на ключ и приезжала сюда раз в полгода, в год, чтобы привести дом в порядок. В университет ездила издалека, от сына или даже с дачи, лишь бы только не оставаться наедине с домом, где похоронила вместе с мужем слишком много воспоминаний.
Игорь вздохнул. Это зеркало не заслуживало стоять вечно скрытым, равно как он, наверное, не заслуживал мучить себя ненужными людьми.
Сказать, что ли, спасибо Регине, когда она вернётся из своей командировки?
Он вздохнул.
…В доме был пустой холодильник, всё запыленное и грязное, необжитое, его следовало приводить в порядок не день, не два и даже не неделю, и у Игоря явно не было времени этим заниматься. И желания тоже.
Но бабушка всегда смеялась, что это глупая сентиментальность: хранить пыль в качестве воспоминаний о прошлом, перелистывать альбомы на горе грязи и всё такое. Потому он спрятал драгоценный экземпляр чужой докторской в стол, вздохнул и отправился на розыски хотя бы элементарной тряпки и ведра, чтобы набрать воды.
