Люди вокруг меня владеют псионикой, которую называют магией, на невероятном уровне.
Жжёный псарь!
Это ведь значит, если те неведомые оракулы ищут Иных, то они на них специализируются. И против таких, как я, у них тоже есть приёмы, после которых они бодрой походкой отправятся с докладом к своему командованию.
— Иван Петрович… — слегка сиплым голосом произнёс я.
Василий во мне уже догадался, что я собирался произнести, и каждое слово давалось с напряжением.
— Да? — равнодушно спросил магистр, не отрывающий взгляда от двери.
— Гром… то есть, Фёдор Громов не ломал мне бедро.
Челюсть у здоровяка рядом чуть не отвалилась. Кажется, он чудом не сломал себе шею, когда повернулся ко мне.
— Э, чуш… то есть, Васёк, ты это…
— Как же так получается, Василий? — спросил магистр, но в его голосе проскользнуло явное облегчение.
— А я… тренировался в туалете, и это… сломал себе бедро… сам, — я говорил, пытаясь на ходу придумать хоть что-то.
В любую минуту могла прибыть эта когорта оракулов. Оставалась надежда на этого нерасторопного начальника караула.
— Что же это за тренировка такая? — прищурившись, спросил магистр.
— Иван Петрович, я пытался… пробовал… кхм… я хотел пробудиться! — вырвалось у меня от радости.
Что у них тут подразумевалось под этим самым «пробудиться», я не знал, но старался импровизировать.
Магистр переглянулся с Фёдором. Гром заметно расслабился, уже не был бледным, как моль, но даже он удивился моей версии.
— Пробудиться? — магистр слегка тряхнул головой, словно не доверял ушам, — Сломав себе… бедро?
— Ну да. Надеялся, что острая боль поможет мне… кхм… пробудиться, — я боялся произнести лишние слова, которые выдали бы меня, как Иного, поэтому и повторялся, как болванчик.
— Ну, господин Ветров, знаешь ли… — Иван Петрович поморщился, откинулся на спинку кресла, — А голову чего себе не проломил?
— Я… — вырвалось у меня, но магистр поднял палец, заставляя меня замолчать.
Он посмотрел уже на Фёдора:
— Это правда?
Тот, не веря своему счастью, только медленно кивнул.
— А зачем ты, Фёдор, тогда разнёс туалет?
Гром вздохнул:
— Виноват, господин магистр. Захожу туда, смотрю — странненько всё. Плетень… то есть, Плетнёв лежит, а этот чуш… кхм… то есть, Василий тоже на полу, идти не может. Ну я и думаю, где-то… — в этот момент у Грома на лбу аж вены вздулись, пока он пытался придумать, — А, Иной, вот! Я подумал, где-то Иной наверняка, и давай… это… искать его.
— В одиночку? На Иного?
Фёдор поджал губы, и медленно кивнул.
