Мера один - Александр Алексеевич Изотов

В ушах свистел ветер, сквозь пелену боли я видел, как отражалось солнце в полированных золотых доспехах. Ангел поднимал меня все выше, внизу кружилась красивая долина Скорпионов.

В другое время я бы насладился видом, но адская боль от раздробленной руки била по нервам. Кровь текла по плечу, сбегала по спине.

Мы зависли на огромной высоте. Тиохиль поднял меня на уровень глаз и ухмыльнулся. Я почти отключился, но он покачал головой:

— Подожди, побудь еще со мной.

Я, едва удерживаясь на краю сознания, попытался улыбнуться в ответ. Молить о пощаде я не собирался.

— Дерзкая просва, — захохотал он, а потом холодно добавил, — Такую ересь надо уничтожать на корню.

— Ты… знаешь… — прошипел я сквозь боль, — я… Абсолют…

— Ты? — он засмеялся.

— Призван… я…

Тиохиль усмехнулся.

— Просветленный должен стремиться к просветлению.

Я только мычал от боли, говорить не мог. Сломанная кость в предплечье уже не держала меня, плоть натянулась, и я закарабкался ногами по золотой броне, перехватился второй рукой за пальцы ангела, пытаясь ослабить страдания. Меня как будто специально удерживали в сознании, чтобы я дольше мучился.

Тиохиль продолжал, наслаждаясь моментом:

— Я, кажется, понял тебя. Истинный просветленный в момент смерти может стать Абсолютом. Ведь так ваша вера говорит?

Я прокусил губу, кровь потекла по подбородку. От моего рваного дыхания несколько капель упали на золотые доспехи. Ангел брезгливо поморщился.

— Может, тебе повезет, и ты увидишь Халиэль Огненную Плеть, — задумчиво сказал Тиохиль, — Передавай привет.

Он откуда-то знал…

Моя здоровая рука соскальзывала, я снова рванулся, перехватываясь удобнее за кулак ангела, сознание поплыло… И я не сразу почуял, как моих костяшек коснулся холод.

Я задел наконечник заговоренной стрелы! До меня не сразу дошло, что он безвольно болтался в пальцах сломанной руки.

— Если все так, как ты говоришь, — наконец сказал ангел, — То тебе и нечего терять. Наоборот, ты обретешь то, что искал.

Он с заметным удовольствием тянул слова. Тут же память мне прорезали лица моих родных, я вспомнил их. Промелькнуло побледневшее лицо Рычка… И я четко увидел заплаканную девочку Грезэ, едущую в клетушке по дороге, будто это происходило сейчас.

— Нет, курица драная, — прошипел я, — Мне есть, что терять.

Ангел, видимо, совсем не ожидал такой наглости. Я подтянулся из последних сил, перехватывая здоровой рукой наконечник. Пытаясь опереться, я ногой заехал по лицу крылатому. Пальцы руки заледенели так, что дыхание перехватило.