семьи. Невзирая на походную жизнь, Эркюль успел стать отцом сына Луи, рожденного в 1598 году и дочери Мари-Эмэ, появившейся на свет на рубеже двух веков, в 1600 году. Его положение при дворе было настолько высоким, что крестной матерью малышки стала королева Мария Медичи. Сохранились смутные свидетельства, что Мадлен была неверна мужу; ничего более точного установить не удалось, ибо в 1602 году ее короткая жизнь внезапно оборвалась. Детям в те времена особого значения не придавали, и они были доверены заботам сначала нянек, а затем воспитателей.
Тем временем преданность Эркюля де Рогана королю щедро вознаграждалась высокими должностями и наградами. Он служил наместником в Бретани и Пикардии, губернатором Нанта, Амьена и Парижа, был возведен в звание рыцаря орденов Св. Духа и Св. Михаила, почти сорок лет занимал пост великого ловчего Франции, ему был пожалован титул графа де Рошфора. При всем том следует учесть, что Эркюль, храбрец, отчаянный рубака, истинный солдафон с зычным голосом, погрязший в долгах, которые и не думал отдавать, был весьма недалеким человеком. Современники диву давались, почему у человека со столь убогим умишком уродились такие неглупые дети (видимо, отсюда и пошли слухи о супружеской неверности Мадлен де Роган). Ходили преуморительные анекдоты о его высказываниях. Когда королева спросила, когда его супруга разрешится от бремени, он тут же отчеканил:
— Когда сие будет угодно вашему величеству.
В присутствии королевы-матери Марии Медичи (итальянки) и Анны Австрийской (испанки) герцог де Монбазон имел глупость брякнуть:
— Я не итальянец и не испанец; я — приличный человек.
Писатель Гийом Ботрю, завсегдатай самого интеллектуального салона Парижа мадам де Рамбулье, называл его не иначе как «тупица с улицы Бетизи» (именно там де Роган построил себе особняк в столице). Но Генриху IV самому было ума не занимать, ему требовались преданные соратники, которых он ценил превыше всего. Когда королева Мария Медичи родила первенца, он вынес ребенка из ее спальни, чтобы представить его двору. Увидев герцога Эркюля де Монбазона, он передал младенца ему со словами:
— Вот тяжкая ноша, чтобы ее нести, необходим Геркулес.
Почему здесь уделено столько внимания отцу Мари? Потому что, по-видимому, именно от него она унаследовала свою неистощимую энергию, неукротимость, преданность делу и неразборчивость в средствах достижения цели. Детство Мари и ее брат провели в поместье Кузьер на берегу реки Эндр, среди буколических пейзажей. Они росли в большом особняке, довольно скромном, который мог претендовать на статус замка единственно из-за наличия двух башенок с коническими крышами, симметрично расположенных по обеим сторонам. Затем детей стали все чаще забирать в Париж, возможно, чтобы дать им образование. Конечно, под этим подразумевалось, прежде всего, обучение Луи; девочек об ту пору бездной премудрости не утруждали. Известно, что даже племянница кардинала де Ришелье в тринадцать лет не умела читать. Что касается весьма влиятельных и знатных придворных дам, то их правописание иногда было просто удручающим. Но, безусловно, Мари обучили читать-писать, играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, танцевать и в совершенстве владеть манерами барышни из благородной семьи.
