Абвер — военная разведка. По-нашему — ГРУ. Но Канарис не был бы Канарисом, если бы не превратил свою контору на Тирпицштрассе в Берлине (именовавшуюся коллегами «лисьей норой») в мощную шпионскую и карательную организацию.
Под началом абвера была создана боевая дивизия «Бранденбург» и печально известные батальоны «Нахтигаль». И «Нахтигаль», и «Бергман» бесчинствовали на временно захваченных нацистами территориях.
Канарис — автор провокации на германо-польской границе, формально послужившей поводом для начала Второй мировой войны. Он же изобрел так называемую акцию «Ночь и туман»: в оккупированных странах люди бесследно исчезали, и никто не знал ни об их местонахождении, ни о времени и месте их гибели… Наконец, под началом Канариса фактически действовали «пятые колонны» в Западной Европе… И много чего еще на совести «маленького адмирала».
Однако в заглавие нашей книги недаром попало слово «двуликий»… В годы гитлеризма, особенно в последние, Канарис, безусловно, вел двойную игру. Он один из тех, кто и впрямь годился для переговоров с Западом в случае устранения Гитлера. И здесь у «хитроумного Одиссея» было алиби — непосредственно в заговоре участвовал не он, а его сотрудники. Но разве в нацистской Германии нужны были прямые улики, юридические обоснования?
К чему я все это рассказываю, то и дело заглядывая в старую, изрядно потрепанную книгу «Двуликий адмирал»?
Да к тому, что тогда, много десятилетий назад, все сие мне было нисколечко не интересно. Хотя, казалось бы, трудно представить себе более колоритную фигуру, чем Канарис: маленький, совершенно седой, хрупкий на вид человек со светлыми глазами степенно прогуливается перед своим особняком в сопровождении верного друга — любимой таксы.
Только конец Канариса вызывал у меня какие-то эмоции. Уж слишком жестоко расправились с ним коллеги по совместной шпионско-диверсионно-карательной работе. Начальник концлагеря Флосенбюрг Хуппенкоттен пытал его, а всего за месяц до капитуляции Германии повесил на крюке, вбитом в глухую каменную стену лагерного двора, предварительно раздев догола и прогнав по длинному коридору вдоль камер других узников…
Мораль напрашивается сама: не заводи шашней с Дьяволом…
Теперь понимаю, написать о Канарисе можно было интересно. Но нам не удалось. Мы его все время упорно — я бы сказала, тупо — разоблачали. Доказывали, что он не авантюрист, не смельчак, не умница, а всего лишь фашист. Обыкновенный фашист при обыкновенном фашизме. Конечно, таков был стиль политических памфлетов в 1960-е годы. Надо было разоблачать и клеймить. Клеймить, клеймить, клеймить… Не проявлять ни сочувствия, ни сожаления, ни даже иронии… Клеймить… А это всегда скучно.
