Но как-то неожиданно полезный опыт превратился в серьезную ответственность.
Открылась дверь в задней части звуковой студии, и Джасмин увидела, что к ним идет знакомая женщина из «Молодого Голливуда». Ее высокая фигура зловеще подсвечивалась огнями софитов.
Время, казалось, замедлило ход, растекаясь липкой массой. Джасмин отошла от сестры. Не говоря ни слова, она бросилась вон из студии. Она не могла сейчас выдержать еще одну съемку. Не могла притворно улыбаться и позировать. И, если бы ее заставили, просто взорвалась бы.
Дневной свет едва не свалил ее с ног, и она не могла сфокусировать взгляд. Причудливые витрины магазинов и граффити на фасадах домов Венис-Бич казались такими яркими, что слепили глаза. Застонав, она повернула налево и побежала, стуча каблуками по тротуару. Прохожие с тревогой поглядывали на нее. Возможно, даже выкрикивали ее имя. Кто-то, наверное, и фотографировал. Но она мчалась, словно загнанное животное, глядя только вперед.
Мигающие неоновые огни привлекли ее внимание. Татуировки, прочла она вывеску над дверью. Здание было выкрашено в черный цвет, что выглядело интригующей противоположностью ее кричащему радужному наряду. Она бросилась к двери и ввалилась внутрь.
В комнате пахло травкой. С постеров на передней стене смотрели большеглазые женщины с неестественно увеличенными губами, ухмылялись черепа, паук черная вдова распластался в виде символа мира. В дальнем конце комнаты на столе лежал полуголый крупный бородатый мужчина, а крепкая на вид девушка с дредами до пояса склонилась над его бедром с татуировочной машинкой в руке.
– Чем могу помочь?
Голос принадлежал афроамериканке с пышной прической «афро», которая сидела за стойкой администратора, но Джасмин, войдя, не заметила ее. Она бесстрастно смотрела на Джасмин, словно не видела в ней ничего особенного. Впрочем, было что-то притягательное в этой женщине. Ее грубость, прямота. Совершенно очевидно, что она находилась в полной гармонии с самой собой.
– Мне? – удивленно пискнула Джасмин.
– Да. Тебе. Ты записана? – Женщина оглядела Джасмин с головы до ног, и ее губы скривились в ухмылке. – Ты кто? Яркая Радуга?[38]
Татуировщица оторвалась от работы и засмеялась.
– Тебе хоть исполнилось восемнадцать?
– Не-а, – вмешался парень, которому делали тату. – На вид ей лет двенадцать.
Джасмин опустила взгляд на свое радужное платье. Не так уж они были неправы. Она повернулась к окну, и вернулась в реальность. Лулу Си только что пробежала по улицам Венис-Бич и ворвалась в тату-салон. Неужели она сошла с ума?
