Полотенце для рук, которое я одолжила у Эспена на прошлой неделе, всё ещё висело в моей комнате. Мама приготовила завтрак и ждала, пока я спущусь вниз, но мне было так плохо, что иного желания, кроме как остаться в своей комнате и ничего не делать, не было. Уставиться в стену, залипнуть в телефоне, смотреть на полотенце или думать, что надеть, когда я пойду к Хедди.
– Мари-и-и?
– Иду я, иду.
Лежу навзничь на кровати, немного по диагонали, головой на том месте, где вчера лежал Эспен. Я снова посмотрела на полотенце. Интересно, оно всё ещё пахнет им?
Потянула к нему руку и почти дотянулась. Немного напряглась и схватила. Поднесла к носу. Глубоко вдохнула. Закрыла глаза. Ищу его запах, пытаюсь отделить от своего…
– Мари?
В дверях стояла мама. Я отшвырнула полотенце и, резко подскочив, врезалась головой в книжную полку.
– Сказала же, иду! – резко выдохнула я.
– У тебя все хорошо?
Она кивнула в сторону упавшего полотенца.
– Да-да, просто у меня… сопли.
– Мари, боже мой. Мы же не сморкаемся в полотенце.
– Не сморкаемся.
Мама развернулась и вышла. Крикнула, почти спустившись:
– На обед паста. Без глютена! Такая вкуснятина!
Я подняла полотенце и вдохнула запах Эспена ещё раз.
Он всё ещё там. Как и раньше. Внутри.
* * *
– О’кей, no offense[19], но ты дико смешная. Я этого о тебе не знала.
Хедди отложила телефон и покачала головой, как будто не до конца веря тому, что только что увидела. Она только что вывела на экран наше новое нёрд-видео, где я немного подпалила волосы. Пожала плечами. Я ковыряла кудрявый розовый коврик, на котором я сидела.
– Э-э, спасибо.
Сейчас пять часов вечера, и по плану в это время мы с Эспеном должны находиться на концерте, но вместо этого я вместе с Джулией сидела в комнате Хедди. А Эспен в это время танцевал с кем-то народные танцы.
Мы с Хедди устроились на кровати, а Джулия – за столом. Она строчила для Хедди сочинение по норвежскому языку, которое нужно сдать завтра. В реальности комната Хедди оказалась намного меньше, чем на фотографии. Светло-розовые стены, бежевые шкафы от пола до потолка, на одной стене большими буквами написано: «LOVE».
Хедди не прерывалась:
– Когда я увидела твой ролик с танцем, то тут же написала Джулии: «Офигеть, она, что, всегда была такая дико смешная? И ничего нам не говорила?»
Джулия повернулась и кивнула.
– Божечки!
Я пожала плечами. На такой вопрос сложно ответить быстро. Правда ли я всегда была такой смешной? Не уверена в этом.
– Надо было нам раньше рассказать! Тогда мы давно бы с тобой подружились. Я думала, что ты просто… – Хедди посмотрела вверх, раздумывая над правильным словом. – Скучная. Не хочу показаться слишком грубой, но ты никогда ничего не говоришь. По крайней мере мне. Ты же разговариваешь только с Эспеном.
