И сегодня Гриша не забыл постоять с рукой на плече у мученицы. Я виноват, Глеб Владимирович! Я! Я один! Но Яшумова это словно бы уже не касалось, с улыбкой прошёл к себе.
Вечером, ужиная, всё думал о книжке, о которой говорил Плоткин. «Почему мы пишем». Жанна поела первая, сразу отвернулась и махнула пультом телевизору. (Без телевизора ведь никак нельзя.) Сегодня железобетонного Макса не было. Сегодня у Жанны был Юмор. Кривлялась семейная эстрадная пара. Надоевшая уже всем до чёртиков. Он в годах, сутулый, с головёнкой, облитой причёской на пробор. После каждой шутки делал бессмысленное дебильное лицо. Для зрителей. Фирменный свой знак. Чтобы зрители начинали смеяться и хлопать.
Жена была гораздо моложе. С широко расставленными большими глазами походила на кота Базилио. После хохмы своей — всегда пела и танцевала. Тогда и старичку приходилось тоже петь с ней и ножки вскидывать. Дружно. Как в оперетке. Куда ж тут денешься?
— Неужели нравится эта пошлость? — спросил муж.
— Нет, — коротко ответила жена. Повернула лицо: — Маме с папой нравится. Видел бы ты, как они смеются. — И снова смотрела в экран, изучая феномен.
Да-а, тут только руками развести. Яшумов поднялся, сносил посуду в мойку и с ноутбуком пошёл в спальню. К своему любимому креслу в углу. У торшера. Напротив притемнённой супружеской кровати с атласным покрывалом.
Раскрыл ноутбук. Нашёл рекомендованную книгу во Флибусте и скачал. Бесплатно. Яшумов не платил за электронные книги принципиально. Другое дело — бумажные. Впрочем, многое нужное для работы и души брал у Ани Колесовой. У Анны Ильиничны. Тоже, можно считать, бесплатно.
Итак, скачал, открыл в своей читалке, углубился. Что называется, с карандашом в руке. Для выписок и подчёркиваний:
…в Америке ожидают или ищут своего издателя более миллиона рукописей, а одобрен будет один процент…
А как у нас, в России? Неужели такая же цифра?
…«Книгу невозможно закончить. Её можно только оборвать». (Оскар Уальд.)…
…«С самого раннего детства, возможно, лет с пяти-шести, я знал, что когда вырасту, обязательно стану писателем». (Джорж Оруэлл.)…
Из его же рассуждений оказалось, что мотивы, заставляющие писать, у всех пишущих, в общем-то, одинаковы. Их немного. Это чистый эгоизм, когда ты хочешь выглядеть умнее, чем ты есть, хочешь, чтобы о тебе говорили, помнили после смерти. Так называемый эстетический экстаз. Ты воспринимаешь все красоты мира, видишь всю красоту слов, их точную организацию. Исторический импульс. Твоё желание видеть события такими, каковы они были и есть. Ты хочешь сохранить их для потомков. Ну и политическая цель. Хотя твоё утверждение, что искусство должно быть вне политики, уже твоя политическая позиция.
