Но она была. Видела и знает. Её ноздри все ещё ловят странные, не знакомые запахи.
Поэтому она молчала, испуганно вглядываясь в изножье кровати.
— Не бойся, — вкрадчиво сказала Рагда. — Ты не сошла с ума. То, что ты видела там — правда. Как правда то, что мы с тобой сейчас говорим. И серые коридоры без конца и без края, лабиринты, забирающие души. И Судный зал. И навья стража. Всё правда.
Лера перевела на неё взгляд:
— Вы тоже там были? — спросила, заранее боясь ответа.
Женщина кивнула.
— Я такая же как ты… Нас много. И мы чувствуем друг друга. Поэтому я должна была тебя найти раньше, чем Демон.
Лера пыталась понять, серьезно ли говорит эта женщина с глазами-маслинами. Она все еще не верила.
Выходит, о том, что она попадет в аварию, было известно заранее.
— Кто он, демон?
Рагда пожала плечами, будто подбирая слова:
— У него много имен. Это Хранитель границ. Демон, не пускающий мёртвых к живым, и живых — к мёртвым. Вы зовёте его Волот.
— А мы? Кто мы? Вы сказали — нас много… — Лера сама не ожидала, что её голос сорвется на хрип.
В дальнем конце коридора послышался шорох. Рагда встала, подошла к двери, осторожно выглянула. Вздохнув, закрыла широкую больничную дверь плотнее. Только после этого вернулась на своей место, к притихшей в ожидани ответа девушке. Той казалось, что от ответа на вопрос зависит ее жизнь.
— Я знаю около десятка настоящих, которые могут ходить коридорами скорби, омывать руки в водах тёмного Ахерона. Самозванцев — вообще не счесть.
Девушка нахмурилась, ребра болели, в висках пульсировала кровь. Она ничего не поняла. Но душа просила прояснить то немногое, что ей стало известно.
— Там, в зале суда, — начала она, — я видела женщину-призрака, которой помогла несколько дней назад. Её приговорили отдать мориям… Это что означает?
Рагда содрогнулась, посмотрела испуганно:
— Мории — Нерожденные. Души, томящиеся в ожидании призыва. У них нет памяти, нет чувств и эмоций. Только голод. Нет более страшной кары.
— Эта женщина сказала, что Волот её подставил. Что ему нужна…я, — девушка беспомощно посмотрела на незнакомку. — Но зачем? Я не понимаю… Пять дней назад погибли мои подруги. Они гадали на зеркалах. Нашли два тела. Полиция считает, что одна из ревности или от обиды убила другую, а потом — себя, из страха. Я не верю этому. Дашка не могла такое сделать. Я видела её пятнадцатого, на следующий день после смерти. Она сказала, что не виновата. Что ему нужна была я. Вот так и сказала: «На моем месте должна быть ты». И я не понимаю, почему.
