И начинают рассуждать — да как же так, да этот самый доктор, который сидит тут, как девица на выданье, мог бы обогатить Димн, но не только отказывается это делать, да еще и денег просит? Как не стыдно!
— Напомню вам, господа, — консул отвечает ровно, хотя очень хочется рявкнуть и ударить кулаком по столу, — что господин Керавн не просил у городского самоуправления денег. Это правительство города обратилось к доктору, чтоб он совершил эту поездку. И он любезно согласился, несмотря на тяготы пути и преклонный возраст. Поездка предпринимается исключительно ради пользы Димна! И неужто мы можем требовать, чтобы доктор осуществлял ее за за собственный счет?
Этот язык понятен сенаторам, они перестают бубнить, шипеть и тявкать и вроде бы начинают прислушиваться к словам Монграны. Чтобы закрепить успех, он продолжает:
— И откуда, откуда взялась в ваших мозгах идея о том, что доктор занимается запретным искусством? Эти домыслы достойны торговок с рыбного рынка, но не почтенных отцов города! Будь это так, разве доктор жил бы и действовал открыто, в пределах досягаемости имперских властей? Разве позволил бы выносить план его поездки на всеобщее обсуждение? Напротив, он постарался бы все по возможности скрыть.
Рано обрадовался.
— А откуда мы знаем, что он ничего не скрывает? — скрипит Тидеус. — Откуда нам известно, что он не воспользовался любезным предложением господина консула, чтобы сбежать из Димна? Разве обычный человек, да еще весьма преклонного возраста, решился бы отправиться в путь по опасным землям, только что пережившим войну?
Сенаторы возроптали, соглашаясь.
Тидеус — полная противоположность Дальриа, и не тем лишь, что один молод, а другой стар. Дальриа — округл и розов, Тидеус — сух и желт. Молодой человек даже и в обличениях прагматичен. Казначея, оказывается, волнует что-то еще помимо казны. Ибо продолжает, потрясая пальцем:
— Не для того ли стремится он в степи, населенные мерзкими язычниками, чтобы без помех творить там гнусные колдовские ритуалы? Или, поскольку мы знаем, что в земли те проникла михальская зараза, стакнуться с теми, кто еретическим образом полагает, что занятия магией угодны богам?
— Тогда не лучше ли просто изгнать его, и пусть себе едет куда угодно и зачем угодно, только не за счет города? — говорит кто-то из сенаторов.
— Нет, не лучше! — откликается казначей. — Лучше всего — провести следствие по деятельности так называемого доктора! Иначе невозможно и представить, как человек с подобной репутацией мог столько времени без помех осуществлять свои затеи в нашем богохранимом городе! И даже ввести в заблуждение нашего уважаемого консула, славного своим здравомыслием! Кроме как при содействии злобных чар сие недостижимо!
