— Кто бы спорил, — сказал Эрке, — но держаться-то нужно, когда помощи ждешь, а нам откуда помощь возьмется?
— Оттуда. — Гордиан Эльго был угрюм и решителен. — Не верю я, чтоб орда вот так наши крепости смела. Уж тогда бы точно кто-то прорвался, и мы бы знали, а степняки лавой прошли бы по этим местам, стоптали б нас и не заметили. А эти… сдается мне, изгои из кланов в набег пошли. Таким наши заставы обойти легче. Послать в ближайшую крепость гонца мы не можем. Но разбойники эти не по воздуху сюда прилетели. А по уставу, если наш разъезд увидит сакму, в тыл ведущую, надо гарнизон поднимать, а самим немедля идти по следу.
Сакмой и назывался след от копыт на земле, оставленный в степи конным отрядом. Летом, на бездорожье, он быстро зарастал травой, но сейчас была осень.
— Значит, — голос Клиаха звучал почти умоляюще, — надежда все же есть? Помощь может подойти?
— Через несколько часов. Или дней. Это уж как боги присудят.
— Что ж, — высказался Варинхарий, — надо попробовать продержаться. — Ему более, чем кому-либо из собравшихся, пристало винить себя за то, что оказался в ловушке. Если б не затеянное им вчера расследование убийства, он бы сейчас был далеко от «Лапы дракона», на пути к городу. Но он не был склонен заниматься самобичеванием. Так же, как не был трусом. Однако, если есть возможность выжить, он ею воспользуется. — Распоряжайтесь, господин Эльго. — На то время, что есть надежда продержаться, он подчинится Гордиану. А там видно будет, кто прав — одноглазый или Ланасса.
— Верно, — офицер словно откликался на его мысли. — Пойди-ка ты, парень, — обратился он к одноглазому, — смени Торка, посмотри, что в степи творится.
— Много он высмотрит, одним глазом-то, — проворчал Рох.
Гордиан не стал с ним спорить. И не потому, что много чести для сторожа. Он о другом думал. Слишком уж долго они тянут, эти рыжие-косопузые… не может того быть, чтоб они всерьез собрались осаду держать, не в их это обычае. А значит, скоро бросятся на ворота. Тут уж один глаз иль два, неважно, заметит часовой, главное, чтоб не дремал. А до того надо прикинуть, кого как расставить.
Эрке тоже промолчал, хотя мог бы возразить, что ночь не спал — сторожил узника. Но все, что касалось вчерашнего следствия и судилища, осталось в другой жизни. Он молча уходит, и его господин не окликает. Да и можно ли сейчас считать Клиаха господином одноглазого? Димниец не настолько глуп, чтоб на этом настаивать.
— Что ж, Боболон, — говорит Ланасса повару, — пойдем на кухню, приготовим обед нашим защитникам. Отказывать себе во всем вряд ли стоит.
