— А вас он огнем жег, а вы и довольны, рабье племя. Или я ошибся, и вы племя разбойничье, и с Похитителями заодно?
Тимо прищурился. Чтоб получше рассмотреть, кто там смелый такой. Потому что, если дело идет к драке, в этом разе и при таком раскладе его обязанность — защищать клиента. Лучше всего — хватать его и волочь из зала. Потому что, когда начнут летать плошки и кружки, аки мотыльки по весне, а скамейки повыдергают из-под седалищ и начнут лупить ими по чему ни попадя, никто не станет разбираться, кто тут зачинщик, а кто — почтенный доктор с рекомендательными письмами от городского самоуправления Димна.
Но, приглядевшись, он заподозрил, что драки не будет. Будет что похуже.
Окруженный негодующими торговцами, посреди зала стоял имперский офицер. Усомниться в этом никак было нельзя. Имперская армия — не городское ополчение, где зачастую солдаты одеваются кто во что горазд, абы защищало от холода и желательно от вражеского оружия. Императорская армия облачает в казенную форму и броню даже рядовых, не говоря уж об офицерах. Как вот этого. Форма, конечно, не парадная — цвета астры, лиловая на белом исподе, а походная — синяя, но не настолько выцветшая, чтоб не заметить знаков различия. И панцирь, и гребенчатый шлем (сейчас без перьев — это тоже принадлежность парадной формы), застегнутый под подбородком, — более тонкой работы, чем у рядовых. У пояса — длинный прямой меч.
Сам носитель этих достославных свидетельств принадлежности к воинскому сословию еще довольно молод, но не юнец, лет двадцати пяти. Худое лицо, загар кирпичного оттенка, как у людей от природы светлокожих, горбатый костистый нос, серо-голубые глаза. Волос из-под шлема не видать, бороду бреет.
— Похоже, здесь подзабыли — с помощью кочевников и Михаля, что Димн и пустоши по-прежнему принадлежат Союзной империи. Придется напомнить. Всякий, кто против, — враг короны, и, как велит закон, с ним обойдутся как с изменником.
И в дверях — солдаты. С мечами, пригодными к рукопашной схватке.
Кто-то метнулся к черному ходу, но и тот был перекрыт. Так же, как путь на второй этаж.
— А во дворе — копейщики, — добавил офицер. — Нас не так много, но каждый из моих людей стоит в бою десятка ваших. Поэтому противоречить мне не советую. Ибо я, Максен Гупта, драконарий VI легиона, уполномочен командованием чинить суд и расправу на всех пограничных территориях.
Тимо вовсе не был уверен, что один легионер стоит в бою десяти таких, как он. Скорее он был уверен в обратном. Но вот за остальных поручиться не мог. А у них настроение «бьем морды зажравшимся столичным» явно приугасло. Аккурат после упоминаний о том, что «обойдутся как с изменником». Здесь слышали, как по законам империи полагается карать за государственную измену. Правда, в полевых условиях кара не могла быть осуществлена в полной мере. Ибо кроме казни виновного со всей родней и прислугой, жителям соседних домов отрезали уши и выкалывали глаза — за то, что видели и слышали, но не донесли.
